За волной - край света

— Что говорить, — Шелихов положил руки на стол и, оглядев купцов, сказал: — Много говорить — ничего не делать. Надо Русь потихоньку на Курилах заводить. Вот по весне и пошлем галиот. — Оборотился к братьям Мичуриным: — Вам заняться след подготовкой сей экспедиции. В Питербурх поедете, в Москву.

— Это дело, — такое мы мигом.

— Здесь не мигом, но с толком надо, — возразил Григорий Иванович, — спешка ни к чему. У нас зима впереди. Успеем, ежели по–хорошему. — Повернулся к Полякову: — Мы намедни прикидывали, что для экспедиции надобно.

Приказчик подвинул по столу исписанный лист. Шелихов взял лист, глянул, передал братьям.

— Вроде бы все обдумали, но вы поглядите. Может, что и забыли.

И, уже больше не поясняя ничего, обратился к Михайле Сибирякову. Знал и всегда стоял на том, что, ежели доверил человеку дело — пускай сам вертится, иначе и дело загубишь и, человека испортишь. Повторял часто: «Кому воз везти, тому и вожжи в руки».

— А к тебе, Михайло, — сказал, — другая просьба.

Сибиряков вопросительно взглянул на Григория Ивановича, тронул бороду тонкими пальцами.

Был Михайло цыгановат лицом. Ну а на руки глядеть — не в лабазе купецком ему сидеть надо бы, но на скрипке по ярмаркам играть. Знать, из Сибиряковых кто–то цыганку любил. И в характере у Михайлы цыганское было. Кого хочешь уговорить мог.

— Ты с людьми, Михайло, — продолжал Шелихов, — лад быстро находишь.

У Сибирякова в глазах промелькнула усмешливая тень.

Шелихов поднял ладонь, загораживаясь от возражения.

— Это так. И хотим просить тебя подобрать для экспедиции мореходов. Палуба не улица, на ней не особенно разойдешься. Люди лоб в лоб на палубе живут. И первое, мой тебе совет, поговори с Василием Звездочетовым. Мужик он крепкий и на островах Курильских бывал. Лучшего не сыщем, ежели он согласие даст и пойдет на острова. А мы, — Григорий Иванович кивнул Полякову, — к губернатору.

Губернатора, однако, Шелихов с приказчиком не застали. Сказано было, что генерал по срочному делу занят. Принял купцов чиновник по особым поручениям, первое доверенное лицо губернатора Иван Никитич Закревский. Человек, хорошо известный в Иркутске.

Разговор сильно удивил Шелихова.

Закревский слушал купцов, уперев пальцы в пальцы поставленных локтями на стол рук. И то некую сферу изображал хитро переплетенными пальцами, то острым углом они у него становились. Глаза чиновника скользили по лицам гостей, однако, что думал он, сказать было так же трудно, как и определить фигуры, в которые складывались холеные, с блестящими ногтями длинные и гибкие его пальцы.

А мысли чиновника были и вправду хитро переплетены. Закревский только что вернулся из мрачно настороженной столицы. Здесь только и разговоров было о Париже. И, глядя сейчас на двух мужиков, сидящих перед ним — а то, что это мужики и дети, и внуки мужиков, он знал и кожей чувствовал, — подумал: «Какая же неуемная в них сила заложена? Откуда такое и к чему это приведет?» Острое раздражение проснулось в нем, но он не дал ему воли и начал разговор издалека. Чуть коснувшись аристократической рукой выложенных на стол металлических брусков, Закревский улыбнулся:

— Сей предмет будет мной представлен генералу, но я позволю сказать о другом, господин Шелихов.

Чиновник на мгновение замолк, взглянул с задумчивостью на Григория Ивановича и, изменив официальный тон на задушевный, проговорил любезно:

— Уважаемый, господин Шелихов. Имя ваше широко известно. Достаточно сказать, что ее величество императрица неоднократно обращала взор к вам и к делам вашей компании. Кто из купцов на священной Руси может в пример привести подобное благорасположение матушки нашей?

Шелихов с удивлением выпрямился на стуле и посмотрел на чиновника.

Все так же играя мягкими переливами голоса, Закревский продолжил:

— Добавлю, хотя к сказанному и добавлять не должно. Скажу, однако: имя купца Шелихова известно и за пределами России. Книга о путешествиях ваших переведена и на германский и аглицкий языки. Галиоты кампании ходят через океан, и кампания владеет огромными землями по побережью матерой Америки. Так не должно ли, — здесь раздражение все же прорвалось в голосе чиновника, — купцу сыскивать пределы?

Шелихов, уперев взор в лицо Закревского, четко, разделяя слова, сказал:

— Едино смысл вижу в действиях державы для.

Закревский помолчал и, как бы разом устав, ответил:

— Бывают, бывают времена, господин Шелихов, когда польза отечества требует не действий, но, напротив, отсутствие оных.

И долго, долго в упор разглядывал Шелихова. Он хотел и не мог понять, что движет сидящим перед ним человеком. Наконец Закревский опустил глаза, ткнул пальцем в медную плаху:

— Казус сей я непременно представлю губернатору.

— Напрасно так, — мягко, намеренно не замечая раздраженный тон чиновника, сказал Шелихов, — не казус это, но мыслю — будущее новых земель.

Закревский на то ничего не ответил.