За все надо платить

— Я знаю, — продолжала Кили, — это ужасно. Но с тобой все будет в порядке, Дилан. Я говорила с врачом. Эта штука у тебя в горле только временно. Ты поправишься. Будешь как новенький.

В первый момент, когда он ее увидел, в его глазах что-то блеснуло, но этот блеск тотчас же сменился апатией. Он закрыл глаза.

Кили крепко сжала его руку, словно хотела удержать его от падения в пропасть. «Господи, помоги нам! — молилась она. — Помоги мне помочь ему. Дай ему сил».

— Дилан! — прошептала она, надеясь, что его глаза откроются, но они не открылись. Однако она все еще ощущала слабое пожатие его руки. Что ж, спасибо и на этом. — Я здесь. Мамочка здесь…

Кили обращалась к нему, как в детстве, хотя он давным-давно не называл ее мамочкой. Она знала, что надо бы дать ему поспать, но что-то не позволяло ей отступить, просто оставить его в покое. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что если она даст ему забыться, этот сон не будет целительным. Он не сможет заснуть спокойно, пока не узнает, что она все поняла.

Наклонившись над кроватью, Кили приблизила губы к его уху.

— Родной мой, — заговорила она вполголоса, — послушай меня. Я нашла твою записку. Записку, которую ты оставил мне на подушке.

На этот раз его глаза раскрылись мгновенно, как будто он забыл что-то, а ее слова напомнили ему об этом.

— Я не сразу поняла, что ты хотел сказать. Насчет ворот. Я прочла записку, но не сразу поняла.

Его взгляд сосредоточился на ее лице. Казалось, Дилан вглядывается в нее издалека, но теперь он не отводил глаз. Кили облизнула губы.

— А потом меня вдруг осенило. Я поняла, что ты написал. — Она пристально смотрела на него. — Ты хотел дать мне знать, что кто-то другой отпер воротца в тот вечер, когда… когда Марк умер. Это сделал кто-то другой. Не ты. Ты и раньше пытался мне об этом сказать, но я не слушала.

Дилан закрыл глаза, но тут же снова открыл их и, не мигая, уставился на нее.

— На этот раз я тебя услышала, дорогой, — с нажимом прошептала она, стискивая его холодную руку. — Можешь не сомневаться, на этот раз я все правильно поняла. Я все твердила, что это не твоя вина, имея в виду, что ты оставил воротца открытыми не нарочно. Что ты не хотел, чтобы случилось несчастье. Но теперь я понимаю, почему тебя это так раздражало. Потому что ты не оставлял воротца открытыми. Ты их запер. Ты знал, что не по твоей вине они остались открытыми… но никто не хотел тебя слушать. Даже твоя мать. — Кили запнулась, ей пришлось глотнуть воздуха, чтобы продолжить. — Надеюсь, ты сможешь меня простить.

Дилан продолжал смотреть на нее, но она заметила, как его глаза наполнились слезами. Он часто-часто заморгал, одна слезинка выскользнула и покатилась по щеке. Облегчение затопило сердце Кили, облегчение и благодарность. Эта слезинка показалась ей первой каплей дождя после засухи. Сжимая руку сына, она вновь жарко зашептала в полутемной комнате:

— Я не знаю, кто это сделал, но обязательно узнаю. Это я тебе обещаю. Я узнаю, как это случилось. И все об этом узнают. Может быть, кто-то другой проявил неосторожность. Может быть, даже сам Марк, мне все равно. Я не позволю им винить тебя! Ты меня слышишь? Я не допущу, чтобы ты расплачивался за чужую вину. Договорились?

Он еле заметно кивнул и закрыл глаза.

Кили судорожно сглотнула.

— И я надеюсь, что в один прекрасный день ты простишь меня. Я была ужасно несправедлива к тебе. Я совершила ошибку и прошу у тебя прощения. Ты даже не представляешь, как я сожалею!

Его глаза остались закрытыми, бледные обветренные губы сурово сжались.

— Теперь тебе надо поспать, Дилан. Я останусь здесь, с тобой. Я никуда не уйду, клянусь тебе. Больше я никогда тебя не предам.

18

Фил Страттон подошел по подъездной аллее к освещенному луной дому, переделанному из старинного каретного сарая, в котором жила Морин Чейз. Хотя они уже пять лет работали вместе, до этой ночи Филу еще ни разу не доводилось бывать дома у Морин. И он от души надеялся, что это не обычный светский визит. Только не в этот час. Было уже около полуночи. Как только ему позвонили насчет Дилана Беннетта, он сразу же перезвонил Морин. Поначалу она отвечала недовольным тоном, но стоило ему упомянуть о Дилане, как она заявила, что ей нужны детали и она не может ждать до утра. Она велела ему съездить в больницу, а затем прийти прямо к ней домой и рассказать обо всем.

Поднимаясь по широким каменным ступеням крыльца, он подумал, что Морин выбрала себе странное место для жилья. Можно было ожидать, что женщина вроде нее будет жить в суперсовременной кооперативной квартире, отделанной по евростандарту: с белыми стенами и лоснящейся мебелью, с окнами на залив.