За все наличными

-- Что же ты, как лох, держал их на виду? -- удивился Городецкий. -Деньги кого хочешь с толку собьют.

-- В том-то и дело. Деньги были в тайнике, в мастерской, в специальной упаковке. Не найдешь, а найдешь -- не догадаешься... А она нашла, докопалась...

-- У-у, тварь поганая, попадись она мне, сам бы ноги выдернул! -вскипел Аргентинец.

Он был обижен и за Тоглара, которого так кинула какая-то баба-дешевка, да и за себя тоже: теперь рассчитывать на помощь вряд ли возможно.

В тот вечер Аргентинец не оставил своего старого друга наедине с горем, заночевал у него, да ему и самому требовалась мощная разрядка, а в России лучшего средства для этого, чем водка, еще никто не придумал. Много пили, говорили о проклятых бабах, о жизни, о любви, но как бы Городецкий ни был пьян, он ни разу не обмолвился о своей беде -- прежде следовало вытянуть из душевного кризиса Тоглара. Картежный долг имеет право на отсрочку, и время у Городецкого еще было. 5

На третий день после бурной ночи у Тоглара в квартире Городецкого поутру раздалась телефонная трель -- звонил Александр Михайлович. Он просил Аргентинца приехать к нему в гостиницу "Украина" и решить вопрос с долгом. Договорились, что Городецкий будет у него через час -- "Украина" находилась от его дома неподалеку, две-три остановки на троллейбусе.

Городецкого насторожило, что Александр Михайлович живет в гостинице, он-то был уверен, что тот москвич. Это, с одной стороны, облегчало его положение: а вдруг удастся повлиять на него, все-таки Аргентинец -- человек известный, в авторитете, а с другой стороны -- темная лошадка хуже всего, не ведаешь, что от такого можно ожидать, не знаешь, под кем он ходит. Поэтому на встречу Городецкий пошел пешком -- не хотел засветить свой "сааб": без машины остаться -- что без ног, как шутил его ассистент Эйнштейн. Раньше, в старые запретные времена, он не раз играл в "Украине" и хорошо знал гостиницу, даже в названном Александром Михайловичем люксе на шестом этаже бывал не раз -- любил там живать одно время Алик Тайванец, пока не уехал в Германию.

Александр Михайлович был в номере один, чего, конечно, Аргентинец не ожидал. Он не стал упоминать, что бывал в этих стенах, хотя думал начать разговор именно с этого... Хозяин люкса встретил радушно, словно их и не связывали столь тягостные обстоятельства, пригласил на диван, у которого уже стоял сервированный столик с закусками и спиртным.

-- Что будем пить -- виски, коньяк, водку? -- спросил хозяин, присаживаясь рядом.

Отказываться было некстати, и, хотя пить сегодня не собирался, Аргентинец сказал:

-- Пожалуй, водку.

Оба явственно ощущали напряжение, и, чтобы не усугублять обстановку, Александр Михайлович заговорил первым:

-- Я тут навел справки у людей, знающих вас... Все утверждают, что квартира ваша стоит миллион, может, даже и больше. Конечно, имея на руках старшее каре, я мог взвинтить ставку и выше, но что было, то было. Если вы решили расстаться с квартирой, я готов принять ее вместо денег. Район престижный, да и дома там что надо...

-- О квартире говорить еще рано, -- жестко перебил его Аргентинец, -четыреста тысяч -- сумма серьезная, но все же подъемная при моих возможностях и друзьях. И я, как положено по нашим правилам, хочу получить отсрочку. За этот срок я, возможно, отыграюсь или найду деньги. Если же не уложусь в срок, тогда вернемся к сегодняшнему разговору. Так будет справедливо... Или я не прав?

-- Пусть будет по-вашему, -- не стал спорить хозяин. -- Вы, Аргентинец, человек известный, авторитетный, вы вправе рассчитывать на месячную отсрочку. И от игры я не уклоняюсь, а вот вы что-то сами перестали приезжать в Барвиху. -- И Александр Михайлович встал, давая понять, что аудиенция закончена.

В этот миг Городецкий увидел вблизи его насмешливо-умные глаза -- таким взглядом мог обладать только очень независимый, влиятельный человек, уверенный в своих силах на все сто. И все это никак не вязалось с его прежним представлением о самодовольных, но трусливых чиновниках. Тут, в бывшем номере Тайванца, Аргентинец понял, что Александр Михайлович вряд ли принадлежит к сонму государственных служащих, пусть и очень высокого ранга, не был он похож даже на великих бизнесменов -- он был птицей иного полета, не зря же кентовался с потомком чекистов. Какой птицей и какого полета, это нужно было выяснить, если, конечно, удастся, но держать его за лоха нельзя было ни в коем случае, иначе можно пролететь еще раз.

Выйдя из гостиницы "Украина", Аргентинец глянул на календарь своих наручных часов "Брегет", которые тоже когда-то выиграл в карты у залетного пижона, -- в его распоряжении осталось ровно три недели. Александр Михайлович, конечно, прекрасно знал правила карточного долга: отсчет идет со дня проигрыша и первая отсрочка равна календарному месяцу. Неделя пролетела у него в душевных муках и сомнениях, теперь надо было действовать или отдавать квартиру, хотя о последнем не могло быть и речи.