За все наличными

Светская жизнь, особенно свидания с Олей, которые становились все чаще и продолжительнее, отнимала у него много времени, и он в один прекрасный день констатировал, что не успевает в срок отправлять материалы в свою газету, задерживает заказанные статьи и не всякий вечер проводит за своим спецкомпьютером, а главное, все никак не выяснит, из-за каких технических неполадок не может прослушивать телефон Городецкого-Аргентинца. И тогда, чтобы не загнать себя в тупик, Карлен нашел выход...

В последние годы в Москве стало издаваться много солидных, красочно оформленных газет, и каждая из них, стремясь заполучить читателя и утвердиться на рынке, наиболее подробно освещала две темы: криминальную жизнь столицы и культурную. Там печатались серьезные, с глубоким анализом обзоры театральной или музыкальной жизни, детально исследовались нашумевшие спектакли, выставки. Конечно, такие значительные материалы никогда не проходили мимо внимания Карлена. Тут была другая традиция в оценках культурных событий, чем на Западе, — все рассматривалось серьезнее, шире и адресовалось определенному читателю, и Татлян часто поражался глубине эстетических взглядов театральных обозревателей или искусствоведов, освещавших заметные выставки. Так что не было ничего удивительного в том, что в один прекрасный день Карлен занялся прямым плагиатом: насобирал из нескольких газет и журналов материал на одну тему или на одно и то же событие, а потом соединил их воедино. "Винегрет" казался свежим, а иногда в нем проскальзывали и нетривиальные мысли, оттого, возможно, его материалы имели успех в Америке. Таким образом он закрывал брешь в родной газете о московских культурных событиях, на которых не успевал побывать из-за бурной личной жизни.

С заказами из солидных музыкальных и театральных журналов получилось еще проще. Он стал публиковать их в соавторстве с известными в столице обозревателями — одних знал по тусовкам лично, а других — по их серьезным материалам в российской периодике. К таким он подходил с белозубой американской улыбкой и говорил с душевной прямотой, что готовит материал о таком-то театре или симфоническом оркестре, но в ходе работы понял, что мало знает его прежний репертуар, его истоки, корни, первый состав, творческое кредо и прочее и прочее — причин можно было придумать сколько угодно, и все будут убедительны, — и предлагал совместную работу, беря на себя перевод и устройство статьи в солидном западном журнале, сразу называя гонорар, раз в пять меньший, чем должно было причитаться за совместную работу, но в России даже таким деньгам были безмерно рады, и уж тем более возможности опубликоваться в известном американском журнале. Вскоре ему даже не нужно было искать соавторов: откуда-то прослышав о щедром американце, именитые искусствоведы и театроведы сами стали навязывать не только услуги, но и интереснейшие темы. Предложения были столь заманчивы и неожиданны, что он решил собирать статьи впрок, рассчитываясь с авторами собственными деньгами. Такие статьи-исследования, на которые порой потрачены годы, могли принести ему настоящую популярность, сделать имя на Западе, ибо там звание доктор, профессор — не пустой звук.

Отладив регулярный поток культурной информации из России, Карлен повеселел. Хозяева из ЦРУ, конечно, внимательно следили за его публикациями в "Лос-Анджелес таймс", загоняли в компьютерное досье статью за статьей, анализируя их и время от времени отдавая на экспертную оценку. Крыша репортера светской хроники должна быть чистой, не вызывать подозрений в непрофессионализме — об этом его строго предупреждали.

Но московская жизнь словно была предрасположена кидать Карлена, как говорится в русской пословице, из огня да в полымя. Однажды, далеко за полночь распростившись с Олей, он вернулся домой в прекрасном настроении. От переполнявших его нежных чувств он не находил себе места в квартире, спать не хотелось, хотя он и не был "совой". Не долга ради, а скорее по инерции, чтобы не убивать зря время, Карлен включил свой компьютер, к которому уже не подходил дня три. И первое же сообщение, пришедшее почти двое суток назад, враз испортило ему настроение. В эту ночь он не сомкнул глаз, хотя после ошеломившей его информации, удрученный, поплелся в постель. Сенсационное сообщение, словно напрямую адресовалось одному Норману — Карлену, хотя это было вовсе не так. Информация поступила на тысячи компьютеров на всех континентах, где тайно трудились охотники за "граверами". Еще не ознакомившись полностью с необычно обширным текстом, Карлен понял, о чем идет речь...

Сообщалось, что несколько месяцев назад в фешенебельном лондонском отеле "Лейнсборо" были убиты двое чеченцев, братья Цуцаевы, доверенные люди генерала Дудаева. Чеченцы, оказывается, не однажды бывали в Лондоне, тайно покупали оружие в частных фирмах и наземным и воздушным транспортом доставляли его к себе на родину, в Ичкерию.