За все наличными

Хозяин лавки, сухонький старик неопределенного возраста, которому можно было дать и шестьдесят, и семьдесят лет, на минуту оторвался от толстого старинного фолианта в кожаном переплете. Глянув на высокого господина в заснеженной собольей шапке и не посчитав того за солидного клиента -посетитель, судя по всему, гулял пешком и без привычной ныне свиты или охраны, — старик вновь углубился в неспешное чтение вечного философского трактата. Осматривая застекленные витрины-стеллажи, витрины-горки из красного дерева, с годами утратившего блеск и полировку, Тоглар определил, что магазин скорее всего был открыт в давние, еще довоенные годы и потому, наверное, имел постоянных поставщиков со всей Москвы. Для антикварного магазина это одно из главных условий существования — нужна постоянная и качественная подпитка. И у Тоглара невольно мелькнула шальная мысль: если хозяин лавки работает давно, попросить отыскать для него работы деда... А вдруг? Если в мире все дороги ведут в Рим, то в России все самое значительное стекается в Москву. Могли ведь и работы художника Фешина оказаться в столице, хотя он знал, что искать их нужно скорее всего в Казани и в крупных городах Поволжья.

В дальнем углу лавки Тоглар наткнулся на старинный каминный набор из красной меди добротной ручной ковки. На как бы ни понравились ему щипцы, кочерга, совок и щетка, которые он уважительно подержал в руках, ощущая добротную вещь, купить все это он не решился — тут требовалось "добро" Виленкина. Он не хотел вмешиваться в концепцию художника — уж очень нравилась Константину Николаевичу работа дизайнера, с которым за месяцы ремонта он крепко сдружился. Приглянулось ему и еще кое-что в лавке, что, наверное, подошло бы ему в квартире на Кутузовском, особенно в мастерской, но он решил не спешить, а направить сюда самого Виленкина. Однако без покупки из заинтересовавшего его магазина Тоглар все же не ушел...

Дошел черед и до осмотра прилавка, где расположился увлекшийся чтением хозяин лавки, и тут Фешина поджидала удача. В витрине под стеклом -наверное, чтобы не пылились, — рядом с серебряными портсигарами, конфетницами, солонками, подстаканниками с забытыми гербами и величественными монограммами гремевших некогда российских фамилий, монетами и кавказскими кинжалами лежали две небольшие старинные гравюры с видами Санкт-Петербурга. В резных рамках из хорошо отполированного незнакомого темного дерева. "Наверное, все-таки из моренного в северных реках дуба", -решил Константин Николаевич и не ошибся. Гравюры были удивительной сохранности, время не тронуло желтизной даже бумагу, и Тоглар, разглядывая городские пейзажи с видом на Неву, понял отчего. Мастер-краснодеревщик, оправлявший работу художника в багет, сделал свое дело ювелирно: разместил гравюру под стеклом так чисто, что она находилась как бы в вакууме, оттого целое столетие оказалось для картины нипочем.

Заметив, что покупатель что-то соображает в графике, хозяин лавки поспешно отложил в сторону книгу и сказал:

— Прекрасная сохранность, не правда ли? И не мудрено, больше века гравюры провисели в одном доме, потомственных дворян Поспеловых на Мойке. Выдержали две революции, три войны, голод, разруху, а вот перестройку не смогли — попали ко мне. Привезли из Ленинграда, там мало кто покупает старину, а тут иногда находится клиент из "новых русских" или из иностранцев. Рекомендую, писал французский художник Лефарг по заказу графа Поспелова, который якобы и сюжет указал... Так что вряд ли когда-нибудь встретите нечто подобное — в ту пору копии без разрешения хозяина не делали.

— А что, есть еще работы из дома Поспеловых? — быстро смекнул Константин Николаевич.

— Да, — оживился хозяин, — есть еще четыре гравюры: с видом Исаакиевского собора, Фонтанки, Сенатской площади и Зимнего дворца. Те размером поболее, но в такой же отличной сохранности. Оформляли со вкусом и на века, лучший мореный дуб на багет пустили, да и резчик искусный попался. Сама рама, на мой взгляд, отделанный шедевр. Если желаете, покажу...

— Да, пожалуйста, — кивнул Фешин, невольно поддавшись интересу. — Я готов их приобрести. Жаль, если такие вещи разойдутся по разным адресам или покинут Россию.

— Вы правы... — Старик цепко оглядел непонятного покупателя и быстро исчез в подсобке, откуда вернулся с аккуратно завернутыми в старое одеяло гравюрами.

Пейзажи действительно были великолепными, исполнены тщательно, со вкусом, и Тоглар поразил продавца, когда, даже не спрашивая цены, решительно сказал:

— Беру.

— Все?.. — удивился растерявшийся старик.

— Да, все, — и, не торгуясь, отсчитал названную хозяином сумму.

— Может, вам надо еще что-нибудь подобрать, подыскать? Так я с удовольствием... — предложил вдруг на радость Тоглару подобревший старик.