За все с тобой рассчитаюсь

Я сел за руль фургона, неказистого на вид, но с большим запасом скорости, в чем я убедился, когда имел возможность дать полный газ. В полукилометре от тюрьмы я замедлил ход и подъехал к ней со скоростью сорок миль в час.

В тот момент, когда крыша тюрьмы показалась из-за дюн, я увидел двух полицейских, которые стояли на дороге с автоматами в руках. С недовольным видом они сделали нам знак остановиться.

– Говорите с ними вы, – прошептали я Максисону. – Мы на генеральной репетиции. Они не могут причинить нам неприятности.

Флики встали по обе стороны фургона, и один из них спросил, куда мы едем.

– В тюрьму, – сухо и коротко ответил Максисон, доставая удостоверение о смерти заключенной в тюрьме и приказ суда о захоронении тела.

Оба флика просмотрели бумагу и вернули ее Максисону. Подозрений у них не возникло.

– О'кей, это вполне похоже на правду, – проговорил один из них с важным видом.

Он вытащил из кармана какую-то желтую карточку и прикрепил ее на крыле фургона.

– С этим вы можете подъехать к ограде. Подъезжайте потихоньку и остановитесь, если вам подадут знак.

– Это очень серьезно, имейте в виду, – со смехом добавил другой. – Наши друзья сгорают от желания воспользоваться своим оружием.

Максисон поблагодарил и мы отъехали.

– Да, действительно, они приняли много предосторожностей, – сказал я.

– Вы должны были ожидать это, – насмешливо посмотрев на меня, проворчал Максисон.

По другую сторону дюн расположилось четверо фликов с пулеметами и переносной радиостанцией. Мы проехали мимо них со скоростью черепахи.

Рассмотрев этикетку на крыле нашего фургона, нам подали знак ехать дальше. Я начинал, наконец, понимать, что Митчел, говоря об охране, сказал правду. Проехать к тюрьме обычным способом было невозможно.

В четырехстах метрах дальше, там где дорога, проходя через дюны, сужалась, мы наткнулись на целую баррикаду, устроенную из толстого ствола дерева, положенного на колеса.

Я остановил машину. Из-за баррикады выскочили три флика и окружили фургон.

Один из фликов, высокий рыжий парень, кивнул Максисону.

– Эй, Мак, – проговорил он со смехом. – Как тебе нравится эта ловушка? Потрясающее зрелище, не правда ли? Этот недоносок Флагерти не доверяет сейчас всем и вся, и мы из-за его выдумок должны жариться вот здесь на солнце. Ты едешь в тюрьму?

– Да, – ответил Максисон. Флик посмотрел на меня.

– Я никогда не видел с тобой этого типа, – сказал он Максисону. – Кто он?

– Георг Месон, – ответил довольно хладнокровно Максисон. – Это мой новый служащий. О'Нейл в отпуске.

– Это меня нисколько не удивляет. Он всегда у тебя в отпуске. Настоящий бездельник.

Флик сплюнул и снова повернулся ко мне.

– Рад познакомиться, Месон. Меня зовут Кленси. Тебе нравится твоя новая работа?

– Так себе, – ответил я, пожимая его потную руку. – Приятно только одно, что клиенты тебя не могут выругать.

– А он у тебя не дурак! – расхохотался Кленси, хлопая себя по бедрам.

– Слышали, ребята? – обратился он к фликам, которые тоже смеялись.

– Хорошо сказано!

– Да, неплохо, – заявил Кленси. – Не думал я, что и при вашей работе можно посмеяться!

– Это все, что нам осталось. А что тут у вас происходит? Никогда не видел такой сильной охраны, – заметил я. Кленси вытер лицо рукавом.

– И не говорите, – недовольным тоном проворчал он. – Поймали эту Бондерли, и патрон воображает, что Кен постарается вызволить ее оттуда. Флагерти просто ненормальный, но никто не может и не хочет сказать ему об этом. Держу пари, что Кен уже пересек границу. Как будто он станет рисковать головой ради курочки, которую и подобрал-то только на одну ночь.

– Да, но она ведь очень хорошо сложена, – заметил один из фликов. – Я с удовольствием обменял бы ее на мою бабу.

– Да и я тоже, – сказал Кленси, – но не стал бы рисковать своей шкурой ради нее.

– Это, вероятно, должен быть крепкий орешек, ваш Кен, если Флагерти понадобилось столько народу, чтобы только помешать ему пройти, – со смехом заметил я.

– Я же тебе уже сказал, что Флагерти попросту ненормальный, – презрительно повторил Кленси. – Если эта курочка убежит, то он потеряет свое положение. Я слышал, как Киллино его предупреждал об этом.

– Этого не случится. Держу пари, что он сидит сейчас на холодке, в то время, как вы тут жаритесь на солнце.

– Еще бы, – сказал Кленси, нахмурив брови. – Ах, подонок! Он действительно находится в своем прохладном кабинете и занят проверкой бедных тружеников, которые на него работают!

Он ударил ногой по песку.

– Я не знаю, что с ними делается в этой тюрьме. Вчера умерла одна, а сегодня утром другая сошла с ума. Она потеряла разум, как раз в тот момент, когда я заступил на дежурство. Когда войдете туда, услышите ее вопли и смех. Есть от чего самому свихнуться.

– Но они же ведь не оставят ее там? – с любопытством спросил я.

– Ее выпустят через день-два, а сейчас она находится в камере рядом с Бондерли. Флагерти думает, что это подействует на бедную девочку. Просто невыносимо видеть и слышать эту ненормальную.

Я сжал руль и почувствовал, что побледнел, но Кленси ничего не заметил.