За закрытой дверью. Часть 1

Он молча догадался о ее желание и, вот уже спустя пять минут Беата держала огромный рулон разноцветной ваты – радужный овал сахара.. Повсюду горели яркие желтые и мелькали разноцветные огни, слышалась музыка каруселей и радостный смех детей. В воздухе царили ароматы сладостей: яблок в шоколадной и карамельной глазури, сладкого попкорна, тянущийся нуги и ореховой пасты, мармелада в виде забавных зверушек и острый запах начос со сладким соусом. Они взяли по яблоку в карамели и пошли вперед. Это их любимое лакомство.

Самая настоящая сказка с полагающимся в ней волшебством. Беата ускорила шаг, он успевал различать среди толпы её пеструю цветочную юбку и пастельные мятные кеды, которые мелькали уже далеко впереди среди всей этой разношерстной толпы. Она прошла вперед к высоченному колесу обозрения, оставляя за собой дымку аромата из цветов, мягкой лаванды и легкого цитрусового запаха. В свете фонарей колесо обозрения казалось ещё красивее, чем днём. Ночное освещение ловко играло на самых мельчайших узорах аттракциона, оно освещало самые скрытные, спрятанные днём от людских глаз украшения колеса в виде росписи ручной работы, мелких деталей и завитушек на кабинках. Большое, нет, оно просто гигантское в медленном вальсе кружилось, отбрасывая в сторону массивные тени. Маленькие расписные красно-золотые кабинки медленно раскачиваются вперед-назад, вперед-назад. Видно счастливые лица гостей парка, восхищенные взгляды и взрослых, и детей, что любуются, заворожённые зрелищем, на вид, который открывается на самой высокой точке колеса.

Беата уже возвращалась обратно к нему, на лице сияла радостная улыбка. В руках она держала два таких же пестрых билета, как и всё вокруг.

– Прокатимся? – он ничего не успел ответить на её вопрос, потому что Беата о шустро взяла его за руку и потащила вперед к покачивающимся в воздухе кабинкам – они будто парили над землёй без всякой опоры.

Они сели вдвоем, и старичок в ярких васильковых штанах и в красно-белую полоску жилетке снял перед ними свою соломенную шляпу с тремя большими пушистыми помпонами. Он подмигнул девушке морщинистой добродушной улыбкой. Видимо, это была рабочая форма здешних смотрителей за аттракционами, так как, поднимаясь выше, Марк увидел ещё несколько людей в такой же форме и их соломенные шляпы, мелькающие, будто сверчки в траве. В парке царил настоящий карнавал: клоуны в ярких нелепых рясах расхаживали гордым павлиньим шагом, раздавая воздушные шары детишкам, герои из мультфильмов встречали самых маленьких гостей и весело махали им на прощание. На главной сцене посередине парка играла живая музыка – мужчины в черных очках и элегантных смокингах с бабочками отыгрывали джаз на саксофонах, на их лицах, изнуренных временем, выросли седые бакенбарды, а их седые волосы напоминали снежные верхушки гор. Во всём парке царила шумная бурлящая атмосфера. Всё было в движении, нескончаемый поток радости, веселья и смеха.

Беата, пока они медленно поднимались к самой высокой точке, не отрывала своих светло-зеленых глаз от его темно-карих, почти чёрных. Рыжая непослушная прядь выбилась вперед, она легонько смахнула её рукой, которую украшала татуировка розы. Ох уж эти глаза! Они сводили с ума каждый день, не давали заснуть каждую ночь. Он вглядывался в её нежное, знакомое, родное лицо. Беата часто смущалась на людях улыбаться из-за кривоватых зубов, но она и не догадывалась, как этот дефект всех очаровывал, в том числе и Марка, который так сильно влюбился в её улыбку ещё два года назад. Всегда в августе она надевала цветочную юбку-разлетайку до колен, светлую рубашку цвета припыленного голубого, его рубашку, и свои любимые мятные кеды. Волосы спадали вниз до лопаток, впереди они шли большими волнами, а к низу закручивались мелкими вздорными кудряшками. Она всегда красила губы в один и тот же оттенок – нежный матовый коралл, который идеально подходил к выцветшим на солнце рыжим волосам и белой кожи её тела. Слегка красилась тушью, иногда нет, утром, он знал все её привычки, она умывалась холодной водой и наносила увлажняющий крем, затем красила губы любимой помадой и подкрашивала брови. Но её волосы – удивительно, они будто жили своей жизнью, если она не заплетала на ночь косу, то они, как лианы, цеплялись друг за дружку. Иногда они ложились вниз и были гладкими, для неё – почти прямые, а иногда настолько вились, что длина её могла уменьшиться в два раза!