За землю Русскую

Оставив Андрея, Олексич не пошел в гридню к пирующим; он миновал переход и выбрался на дворовое крыльцо. Там оказался сотник Устин. Подставив студеному ветру непокрытую голову, Устин стоял возле перилец и смотрел на забавы воинов.

— Устин! — позвал Олексич. — Аль и тебе показалась тяжела пенная?

— Не чаша тяжела, Олексич, — оглянулся Устин. — На ногах я крепок. Любуюсь на потеху молодецкую… Эй, Васюк! — вдруг крикнул Устин. — Не позорь княжих секирников! Удал молодец, — Устин похвастался перед Олексичем.

— О ком речь?

— Новгородец наш, Василий Сухой… Охальником жил на Новгороде, а явился в секирный полк — стряхнул старое. С псковичем Антошем Лосковым борется… А перед Антошем трех молодцев на спину положил.

Олексич узнал Сухого. Доброго слова не слыхал о себе Сухой на Новгороде, стоеросом звали, а нынче Устин его хвалит. В толпе воинов, окружавшей борцов, видно Савву, Игната-гвоздочника, Лукмашку… Лукмашка пришел из Русы. Ростом он ровня Сухому и силы доброй. По одному отбирал Устин ратников в секирный полк. Все они высоки, под стать своему сотнику, силачи. Устин гордился их удалью.

В гридне, когда Олексич вернулся туда, давешний спор утих. Князь Александр спрашивал у псковичей — Ивана Колотиловича и Володши — о ближних путях из Пскова на Юрьев, об озере на рубеже.

— От Юрьева к озеру, — услышал Олексич голос Александра, — коль идти прямо, где будет достигнут берег?

— На Узмени, княже, — ответил Колотилович. — Близ Вороньего Камня.

— А где Теплое озеро?

— Узмень люди называют Теплым озером. Идет она от Чудского озера до Талабского[51], что подступает к Пскову.

— Широка ли Узмень и крепок ли лед? — спросил Александр. — Замерзает ли она, если зовут ее Теплым озером?

— Ино место на Узмени версты на две от берега до берега, ино на семь верст считают. Мелка вода на Узмени; когда лето — тепла, по то и зовут Узмень Теплой. А замерзает Узмень раньше Чуди и Талабского, лед крепок… О сю пору на нем город руби с валами и стрельницами, — ответил за Колотиловича Володша.

— Лесные ли места на Узмени по русскому берегу?

— Разно, княже. От устья Желчи — по берегу Чуди и на мысу близ Вороньего Камня, где починается Узмень, там боры, а к Талабе — низкий берег… Болот много и места не лесные. Береза там, осинник да ива. Жилье редко встретишь.

— К Вороньему Камню хаживал ты, Володша?

— Бывало, хаживал. Перед походом ливонским ладьями шли на Омовжу, к Юрьеву. У Вороньего Камня сушили весла. Отмель там, галечник, а на островишке бор. И не сказать, княже, сколько живет на островишке ворон — тьмы темь. Поднимутся — небо закроют. Корму вороньего на островишке много. Погонит ветер волну, она и плеснет рыбу… Далеко, на галечник. Вода уйдет, а рыбе некуда. Тут и кормится птица. Жительства на Вороньем Камне нет. Избенка там стояла в бору на ловище Олфея Сенковича с Желчи… А после ливонского похода пропала и та избенка.

— Городок бы срубить на Вороньем-то Камне, княже, — посоветовал Иван Колотилович. — Мимо Камня путь к Омовжи и на Желчу и на Теплое озеро, к Пскову.

— Поглядим место, Колотилович, — сказал Александр. — По болотам на русском берегу, пока снег да лед, чаю, пройдет конь?

— Родителя моего братан попом живет в погосте на Желчи, — привстав и неловко, точно боясь, что его обличат в неправде, сказал Филипп Соломнич. — Ходил я на погост, там с брательниками двоюродными на ловищах бывал у Узмени. Брательники искусны на лыжах; и на Вороний Камень и куда велишь — все тропки им ведомы.

— Далек ли, Соломнич, путь к погосту?

— На добрых конях в день осилим. Завили вьюги путину, а в борах слежня осталась и приметы есть.

— Добрый совет, други, услышали мы от Соломнича, — промолвил Александр, обращаясь к воеводам. — Пора на озеро посмотреть, пути знать к нему. Не по веселой бы масленице дальние снега мять, да времени мало, пировать некогда. В утре завтра пойдем на Узмень. Идти со мной Олексичу… Кровь у него горячая, авось остынет в снегах, — усмехнулся Александр, намекая на то, что говорил Олексич на пиру. — Идти и тебе, Чука, и тебе, Домаш, и тебе, Спиридонович… Володша с Филиппом Соломничем путь укажут. На Желчи поищем братанов Соломнича. Тебе, Сила, — Александр повернулся к Тулубьеву, — с Иваном Колотиловичем быть во Пскове, блюсти войско и город.

— Идти бы и мне с тобою, княже, поглядеть на Узмень, — поморщился Сила Тулубьев, недовольный тем, что велено ему оставаться на Пскове.

— Ия рад видеть тебя с собою, болярин, — сказал Александр, — да войску глаз нужен. Пусть люди на Пскове празднуют масленицу как положено, не рушьте веселья их.

Глава 26 Совет воевод