За зеркалами (СИ)

            - Да, он рассказал своей единокровной сестре, что мужчине нравилось, когда он плакал, вспоминая родителей и их жестокое обращение. И он...он не делал ничего предосудительного. Вытирал слёзы, угощал фруктами или конфетами, дарил маленькие сувениры. Боб говорил, что мужчина обещал ему дом. А после Боба усыновили, а сестру нет, и она потеряла связь с ним. Пару раз он сбегал в катакомбы, чтобы передать для неё письма. Так они общались с братом. Пока однажды он не написал, что его знакомый однажды разозлился, когда Бобби не смог плакать. Он рассказал ей, что тот насильно схватил его за лицо и нарисовал слёзы чернилами. Потом, словно заворожённый, проводил по ним большим пальцем, размазывая их по лицу, а после отпустил. Ребёнок тогда отхватил ещё от приёмного отца и за побег, и за грязное лицо. Но ему, конечно, ничего не рассказал. После этого случая Бобби перестал ей писать. Насовсем.

            - Похоже на исповедь?

            Натан медленно выдохнул и перевёл взгляд на окно. Ночь плавно и величественно вступала в свои права, опускаясь лёгким пологом на крыши домов и верхушки деревьев.

            - Священник? Доктор? Учитель? Я пытаюсь все эти дни понять, кто бы мог это быть. Кому должны приносить удовольствие слёзы ребёнка.

            - Раскаяние. Ему нравится видеть раскаяние на их лице.

            - Или боль. Будто он спасает их от какой-то злой участи.

            - Больной ублюдок.

            И Дарк вдруг неожиданно усмехнулся.

            - Но мы ведь не знаем на самом деле, а вдруг он действительно помогал им?

Замолчала, не сразу обратив внимание на то, что снова в руках кручу маленькую чашечку с безнадёжно остывшим кофе.

            - Его имя? Может быть внешность? Возраст?

            - Я не знаю, что он делал с этими детьми, но никто из них ничего подобного не рассказывал. Они называли его своим другом. И всё. Они верили ему так, будто он олицетворял собой добро.

            - Или то, чем он занимается.

            - Именно.

            Дарк встал со своего кресла и несколько раз прошёлся по комнате, что-то обдумывая. После резко остановился, молча глядя на меня и давая мне слово.

            - Мы исследовали все пожертвования в адрес приютов, из которых были эти дети. Все их прошения в муниципалитеты, всю адресную помощь самим детдомам и непосредственно воспитанникам. У меня не сходится...его территория охоты становится слишком обширной. Убийства происходят у нас уже усыновлённых детей, а первые контакты с ними - в столице?

            - Не только там, лишь часть из них. Да и вам ли не знать, что мы не настолько далеко от неё находимся? И ещё...я думаю, что он ищет жертв не тут, а именно в приютах. Я предполагаю, что он...

            - Он высматривает их ещё в детдоме, а после срывается, после того, как понимает, что детей увели из-под носа?

            - Возможно. Я не знаю.

            - А что, если он намеренно не убивает тех, пока они ещё в приюте? Ты же сам сказал...

            - Я не говорил этого.

            - Ладно, неважно, - я вскочила со стула и направилась к выходу, - мне пора домой.

            - Черта с два ты отсюда уедешь одна. Я вызову для тебя машину.

            Дарк шагнул ко мне, глядя напряжённо.

            - Вызовешь машину? Эта одежда, этот дом...чем ты расплачиваешься за все это, - обвела рукой комнату, - Натан? Откуда деньги у мужчины, который не работает.

            - Как ты их называла? Подданные? Да, мои подданные приносят мне деньги.

            - Ложь. Им не заработать на этот дорогой виски и явно недешёвый кофе, на твой парфюм...я знаю, сколько он стоит. Я дарила такой своему, - сказала и осеклась на долю секунды, тут же испытав раздражение. Почему я не хочу говорить ему о Россе? Почему это кажется...неправильным?

            - Кому? - спросил мягко, обманчиво мягко, скорее, вкрадчиво, как-то хищно, по-звериному что ли приблизившись и нависнув надо мной. А я удивлённо посмотрела на то, как он поджал губы, не скрывая в темноте своего взгляда ту самую ночь, на чёрном покрывале которой вновь заплясали бесы.

            - Кристофер Дэй.

            Выпалила...и замерла, когда Дарк вдруг резко отшатнулся, отступил, нахмурившись. Демоны в глазах больше не пляшут. Это наваждение...это проклятое колдовство, но я словно вижу, как замер каждый из сотни, как затаился словно перед прыжком в атаку.

         - Что?

         - Кристофер Дэй. Меценат. Именно он помогал приютам, из которых были жертвы. Всем приютам.

      Шагнула назад, воспользовавшись его заминкой. Почему-то показалось, что Дарку это имя знакомо. Впрочем, я предполагала подобное, ведь оба тем или иным образом были связаны с детдомами.

            - Хочешь сказать, что он...что он и есть Живописец?

            Спросил тихо, глядя перед собой, на виске яростно пульсирует вена, и желваки ходуном.

            - Не знаю. Но я должна выяснить, кто он и что именно его связывает с убитыми мальчиками.

            - Не веришь в бескорыстную доброту, Ева?

          - Мы оба видели слишком много дерьма, Дарк, чтобы поверить в бескорыстие, разве нет? И даже, если этот Дэй - самый добрый из всех самаритян, я поеду с ним знакомиться. Завтра.

ГЛАВА 19. Кристофер. Ева