За звездным горизонтом

И всё же её не было. Я устал набирать её номер. На меня уже косились люди в комнате ожидания.

Последние полчаса прошли как в тумане. Я уже хотел развернуться и уйти — а что, если она каким-то образом уже получила одобрение, и просто не имела возможности дать мне об этом знать? Или, может, всё это — часть испытания? Что, если комиссия должна была убедиться в том, что это я, именно я сам, желаю связать всю свою будущую долгую жизнь с космосом и экспансией человечества?

И вот называют мою фамилию.

С этого момента я вдруг успокоился, будто рубильник дёрнули.

Я прошёл через автоматические двери и оказался в длинном светлом помещении, в конце которого стоял стол, за которым сидели трое в медицинских халатах. Они сосредоточенно листали разложенные на столе документы.

Один из врачей поднял взгляд, посмотрел на меня мельком и сказал:

— Гордей Захаров, заявка номер два ноль три семь семь ноль пять, — сказал он.

— Регистрация, — ответил кто-то из угла зала, должно быть, отвечавший за протокол.

— Почему хотите лететь? — Спросил врач.

Тонкие стёкла его очков блеснули; он поправил оправу.

Странно, но я не ожидал этого вопроса вот так сразу, в лоб. Даже не готовился к нему, рассчитывая, что нужные слова придут в голову сами. Но теперь, в этот момент, ничего путного не придумывалось.

Пауза затягивалась.

— Гордей? — переспросил доктор, глядя нейтрально-участливо.

Интересно, что он сам чувствует, глядя на тех, кого отбирает для полёта в вечность?.. хочет быть одним из нас? Или его это вообще не интересует?..

Врач выглядел скучающим. В его глазах, кроме профессиональной вежливости, была только усталость. Я вдруг отчётливо понял, о чём он думает: представляет, как вернётся домой, примет душ, расположится на любимом диване, включит программу или фильм, а, может, достанет книгу… наверняка он живёт в большом доме. И у него частенько гостят дети, которые уже наверняка взрослые. Не знаю как, но я чувствовал, что ему повезло. Его семья мало пострадала. А у детей, возможно, уже есть внуки. Судя по его возрасту такое вполне возможно; он точно из «поколения дедов».

И тут я понял, как отвечу.

— Мне любопытно, — сказал я. — Очень хочется узнать, что там. На Земле, как мне кажется, не осталось ничего такого, что могло бы меня удивить.

Доктора переглянулись.

— Вы уверены, что отвечаете совершенно искренне? — продолжал врач. — Большинство хочет полететь ради того, чтобы жить вечно.

— Очень долго — не значит вечно, — возразил я. — Мне попадались вечные, которые прожили куда меньше, чем изначально рассчитывали.

Доктор кивнул, потом шлёпнул печатью по одному из документов и сказал:

— Раздевайтесь и проходите в диагностическую.

Я кивнул и двинулся в указанную им сторону, где было что-то вроде небольшого шкафа для вещей.

Диагностическая представляла собой небольшую комнату, в центре которой стояла кушетка, покрытая одноразовой простынею. Тут было полно оборудования: дистанционные сканеры последнего поколения, ещё какие-то штуковины, назначения которых я не знал.

Странно. Я думал, что медицинские формальности давно позади — я проходил всех врачей неоднократно за последние месяцы с тех пор, как мы с Лилей подали заявку. А тут, получается, всё заново.

Ко мне подошла ассистентка в халате, маске и защитных очках.

— Ложитесь на спину и следуйте указаниям, — сказала она.

Я лёг, как было указано. Тут же моё тело облепили датчики. Это было довольно неприятно: если бы предупредили — я бы хотя бы побрился.

— Гордей, посмотрите на экран, пожалуйста, — попросил голос из динамиков.

Только теперь я заметил, что к потолку прикреплена огромная ЖК-панель. В этот момент она включилась, и по ней побежали разные кадры.

Поначалу это было что-то нейтральное, вроде пейзажей. Потом пошли сцены насилия. Потом что-то откровенное и возбуждающее. Затем — фрагменты из мультфильмов, которые я смотрел в детстве, и дальше, по кругу.

Это продолжалось минут пять-десять. Потом экран погас.

— Спасибо, можете приводить себя в порядок, — сказал тот же голос. — Одевайтесь и пройдите дальше по коридору для оформления формальностей.

Я вышел из смотровой в противоположную дверь и оказался в небольшом коридоре, стены которого было покрыты серой краской. На одной из них была нарисована лаконичная стрелка, ведущая к единственной двери на его противоположном конце.

За дверью оказался небольшой кабинет, где за офисным письменным столом, среди груды казённых папок сидела пожилая женщина. Увидев меня, она чуть опустила очки и смерила меня внимательным взглядом.

— Гордей, верно? — спросила она.

— Ага, — кивнул я.

— Что ж, присаживайтесь, — она указала на кресло напротив, — не передумали?

— Нет.

— Вот и отлично. Ваш психпортрет уже готов, вы хорошо вписываетесь в экипаж звездолёта первой серии. Планируемое название… — она подняла одну из папок и, покопавшись в ней, продолжила: — «Москва». Корабль уже строится.

— Отлично, — широко улыбнулся я.

— Если отлично — тогда требуется ваше формальное согласие на инъекцию, — продолжала женщина. — Вы ведь в курсе возможных последствий, верно?

— Да, — сухо ответил я, — верно.