Забайкальцы (роман в трех книгах)

В то время как гонец Федорова мчался к Музгину, уже взошло, начало пригревать мартовское солнце. Партизаны все меньше сбегали вниз, разогреваться топтанием; лежа в цепи, лениво перебрасывались словами, курили. Отсюда, с горы, им далеко видно окрестные сопки, уже голые с южной стороны, и заснеженные елани, пестреющие бурыми пятнами весенних проталин. Далеко проглядывалась долина Газимура, виднелись ближние и дальние поселки, курчавились над ними сизые дымки. А вокруг все более разливалась теплынь, дремотная, ласковая тишь. И вдруг это безмолвие всколыхнул отзвук ружейного залпа, что докатился сверху, из-за горы. Притихшие, пригретые солнцем партизаны зашебутились, те, что отогревали ноги внизу, бегом на место в цепь, изготовляясь к бою, зачакали затворами винтовок.

За первым залпом ахнул второй, третий, а потом уж сплошная дробь ружейной пальбы, длинную очередь выстукал пулемет. В Кавыкучах тревожно взвыла сигнальная труба. В бинокль Федорову было хорошо видно, как в улицах села забегали пешие и конные люди.

— Началось, началось! — вслух воскликнул он, радостно улыбаясь, продолжая смотреть в бинокль. Он переводил взгляды вправо, откуда доносился грохот стрельбы, досадуя, что большая гора заслонила место сражения. Абрам уже не сомневался, что это алтагачанцы вступили в бой с отрядом белых, которые выступили им навстречу.

К удивлению Абрама, стрельба закончилась, и оттуда, из-за горы, появился всадник, полным галопом мчался он в село, за ним еще несколько конных, и вот уже целая колонна конницы на рысях движется в село.

— Что же это такое? — оторвавшись от бинокля, Абрам в полном недоумении оглянулся на подошедшего к нему Исака Рязанова. — Ну эти-то семеновцы, ясное дело, но почему же наши-то их не преследуют?

Рязанов только пожал плечами:

— Холера их знает! И стрелять перестали, и сами как изныли. Да вон, никак, из нашего разъезду связной мчится, по дохе-то вроде сам Михей Сапожников.

Федоров глянул, куда показывал Исак, и тоже увидел скачущего во весь опор всадника на саврасом коне. Это и в самом деле был Михей Сапожников. Проскакав на взмыленном коне до половины горы, он соскочил с него и, на ходу сбросив с себя доху, поспешил к Федорову.

— Беда, товарищи, беда! — зачастил он скороговоркой, подбегая к Абраму. — Ошиблись мы, думали, наши идут, алтагачанцы, а это дружина Красноярской станицы.

Торопясь, поминутно вытирая рукавицей потное лицо, Сапожников рассказал, как они белых приняли за своих. Но потом усомнились и успели спрятаться в колке близ дороги. Пропустив беляков, Сапожников, с десятком своих людей, решил напасть на приотставший и плохо охраняемый обоз дружинников, это и вызвало стрельбу.

— Одного из наших ранили в ногу, — сказал он, заканчивая свой рассказ. — Петра Худякова с Быстрой. Но одну подводу пароконную отбили мы таки у дружины. Патронов трехлинейных полнехонька телега и гранат бутылочных шесть ящиков.

— Вот молодцы! — воскликнул Абрам. — Как раз нам это и нужно. Но где же она, подвода-то эта, где?

— Да будет она, вот-вот появится. Приотстали они от меня, как в гору поднимались с грузом-то. Да легче ты, товарищ командир, оторвешь рукав-то! И чего тебе не терпится? Вот они уж на виду, с горы спускаются.

Федоров кинул повеселевший взгляд в ту сторону, откуда появилась подвода, и, перестав тормошить Сапожникова, обернулся к Рязанову:

— Исак Иванович, бери живее человек десять и туда, к подводе, бегом. Патроны и гранаты раздели пополам, одну половину с этим же возчиком к Музгину, остальные сюда. Живо!

Абрам так и загорелся нетерпением, сбросил рукавицы и, нервно потирая руку об руку, выкрикивал с досадой в голосе вслед убегающему Рязанову:

— Скорее, Исак, скорее! Чего ты как стреноженный конь!

А Рязанов вдоль цепи кричал:

— Шишмаревы оба, Сапожников Михайло, Логинов, Берёзин… за мной бегом.

Лишь тогда успокоился Абрам, когда увидел, что Рязанов с десятком партизан добежал до подводы с патронами. Видел, как Исак вскочил на телегу и понукаемый им возница шибкой рысью погнал лошадей под гору ближе к позиции. Конные партизаны, что охраняли подводы, рысили рядом, окружив подводу; от них не отставали и пешие из взвода Рязанова.

Под горой вблизи цепи партизан подводу остановили, принялись спешно сгружать с нее ящики с патронами и гранатами.

Глава XXII

Посланцы Семенихина, Викулов и Ермилов, отмахав за ночь полсотни верст, к восходу солнца нарвались на разъезд белых, в перестрелке с ними потеряли обоих коней и сами едва спаслись, укрывшись в большом колке.

Когда они, раздобыв себе других коней, добрались до Алтагачана, было уже поздно, и о помощи повстанцам Музгина нечего было и думать.

Бой начался на левом фланге, где залег на сопках Музгин со своим отрядом. В бинокль Федорову было хорошо видно, как семеновские пехотинцы в японских, цвета хаки шинелях старались охватить музгинцев с флангов. Дружными залпами партизаны прижали беляков к земле, но ненадолго, они перебежками продвигались вперед. В поддержку им из села заработали пулеметы.