Забайкальцы (роман в трех книгах)

И дело повернулось по-иному, люди словно очнулись от сна, заговорили все разом, зашумели и толпами повалили на левую сторону от крыльца.

И тут нервы Матафонова не выдержали, в полном изнеможении опустился он на крыльцо, закрыл лицо руками, чтобы люди не видели его слез. А они текли из-под ладони, висли на усах.

По предложению Плясова тут же было решено: в наказание за невыполнение боевого приказа спешить Матафонова на три перехода. Против этого никто не возражал.

Снова выступил Журавлев. Он одобрил решение собрания и речь свою закончил предложением избрать взамен Матафонова другого командира.

Собрание выжидающе молчало, один лишь Былков, жестикулируя руками, доказывал что-то сидящему рядом с ним партизану. Сорокин посмотрел в ту сторону, постучал кулаком по столу:

— Былков! Чего там разоряешься? Только одного тебя и слышно, а все остальные как воды в рот набрали. Ну! Сказано вам, што командира нового выбрать надо, так чего же в молчанку-то играть! Коренев, ты што-то вроде сказать намерился?

Долговязый, полулежащий на песке Коренев поднял голову:

— Ничего я не намерился, приснилось тебе.

— Командиром-то кого бы ты хотел?

— Да по мне, что ни поп, то и батько.

— Степана Савватеева! — крикнул кто-то от ворот, и тут, как мешок прорвало, посыпалось отовсюду:

— Уваровского Василия!

— Ивана Чипчеева!

— Алеху Тимофеева!

— Катись-ка ты вместе с ним к едрене Фене-бабушке, нашел кого выставить, контрабандиста бывшего.

— Саламатова!

— Это пахаручку-то[104]? Тоже не лучше Алехи — спиртовоз, пьяница, пропьет весь полк с потрохами вместе.

— Пьяница проспится, дурак никогда. Зато уж и боевой Саламатов-то, герой, можно сказать.

— Не годится!

— Макаршу Якимова!

— Это бывшего трубача-то?

— Его самого.

— Этого можно, пожалуй!

— Конешно, можно, всю войну возле полковника находился, всю ихнюю стратегию изучил!

— Поддерживаю кандидатуру товарища Якимова, — поднимаясь из-за стола, заговорил Киргизов, — боевой командир будет. Помните, под Кунгуровой-то как он отличился? С одним своим взводом удержал сопку, все атаки белых отбил.

— Правильно!

— Даешь Макара Михайловича!

— Якимова, Якимова-а! — закричали со всех сторон и других фамилий уже не называли. Тут слово попросил сам Якимов; легонько раздвигая плечом густую толпу партизан, протиснулся он к крыльцу и, повернувшись лицом к собранию, кашлянул в кулак:

— Товарищи, оно конешно, я вам благодарствую, так и далее. — Он был огорошен столь неожиданным выдвижением в полковые командиры, смущался, теребил руками махорчатый темляк офицерской шашки и с трудом подбирал слова: — Мне такое дело… оно и во сне-то не снилось… даже чудно… Я бы, конешно, с дорогой душой, кабы грамотенка-то была хоть бы мало-мало, вот вить беда-то в чем! — И, приосмелев, оглянулся на Журавлева: — Неграмотный вить я, Павел Миколаич, как есть неграмотный, не гожусь в командиры!

— Как? — удивился Журавлев. — Вовсе неграмотный?

— Ни бе ни ме, — виновато улыбаясь, развел руками Макар. — Ни одного дня не был в школе, не знаю даже, как там и двери отворяются.

— Мда… — Журавлев побарабанил пальцами по столу и, пожав плечами, глянул на Плясова, на Киргизова. — Вот не ожидал такого! Как ваше мнение, товарищи, сможет неграмотный партизан полком командовать?

— А почему бы и нет, — отозвался на это Плясов. — При выборности командиров такое вполне возможно. А потом, здраво-то рассуждая, ведь мы его не в писаря нанимаем, а командиром ставим, был бы вожак боевой. Короче говоря, я голосую за товарища Якимова.

— Толковый командир будет, — поддержал Плясова и Киргизов.

— Якимова, Якимова-а! — неслось со всех сторон.

— Справится, чего там!

— Не боги горшки обжигают, а такие же люди!

— Верно-о-о!

— Дадим ему писаря, вон хоть бы Мишку Матафонова, хороший парень, грамотный.

— Подойдет, он и на фронте-то писарем был сотенским.

— Правильно-о-о!

— Голосуй, Сорокин!

Сорокин, склонившись всем корпусом к Журавлеву, переговорил с ним о чем-то и, выпрямившись, загрохотал кулаком по столу:

— Тише-е! Голосовать будем! Кто за то, чтобы товарища Якимова Макара Михайловича избрать командиром полка, прошу поднять руку! — Он начал было, перегибаясь через стол, подсчет голосов, но, увидев густой частокол поднятых рук, заулыбался: — Тут и считать нечего, опустите. Кто против? Нету. Значить, единогласно. Все, командуй полком, Макар Михайлович, да покрепче!

После того как так же дружно выбрали полкового писаря Михаила Матафонова, слово опять взял Макар.

— Ну что ж, товарищи, — заговорил он, обращаясь к собранию, — за то, што доверяете мне такое дело, стало быть, спасибо вам большое. Но тут я должен вам прямо сказать: раз выбрали, так будьте добры подчиняться, в случае чего так уж не жалуйтесь! Чтобы дисциплина у нас была во! — И тут Макар под гул одобрительных голосов поднял кверху большой палец. — Ежели кому што приказано, умри, да выполни. То же самое и в бою, штоб без глупостев, а ежели где прижмут, то штоб без паники, патроны здря не жечь, а бить наверняка, да шашками побольше действовать, понятно вам? То-то же, у меня все наперво!

Глава XXIII