Забава для мажора

Звоню в дверь справа от квартиры любимой. Никого. Окей. Это только начало. Нажимаю звонок следующей. Там открывает молодая женщина и пожимает плечами.

Не сдаюсь, обхожу остальные квартиры, спускаюсь на этаж ниже.

Еще ниже. Мне везет на втором этаже. Бабулька, чье лицо мне знакомо. Она часто бывала в хорошую погоду на лавочке. Я не помню, как её зовут. Но оказывается, она меня помнит.

А ещё оказывается…

***

Пытаюсь вдохнуть воздух, который почему—то стал горячим и горьким. Голову капитально ведет вбок. Пытаюсь переварить услышанное.

Мы сидим и пьем чай на уютной кухне Марии Алексеевны, и я слушаю новости про её здоровье, успехах внуков. Слушал.

— Как умер?

— Сердце. Говорили, в электричке плохо стало. Никто сразу внимания не обратил. Страшно—то как, Тёмочка. Спит и спит человек. А человека почти и нет. Лиечка сразу к нему поехала, как ей позвонили. Я у парадной—то сидела, слышала. Потом всё ждала её из больницы. До полночи в окно глядела. Ну, думаю, с дедом осталась.

Старушка горбится и стирает с морщинистых щек слезы. А я зажимаю переносицу, потому чувствую, что мир сейчас рухнет.

И он рушится. Обваливается всё одним махом.

— А через два—то дня мужчины появились незнакомые. С работы Ростислава. Похоронами занимались. Больше—то некому.

— А…

— Лиечку на следующий день в детский дом забрали. Сирота же она. Один дед у нее и был. Не повезло девочке. Ой не повезло.

Мария Алексеевна начинает раскачиваться на стуле, а мне хочется рядом с ней сесть и завыть. Я же… Блять, я всё это время считал, что она… что она уехала, спряталась, не простила… а она…

— В каком она детском доме?

— Не знаю, сынок. Ой, не знаю.

Почему она мне ничего не сообщила, почему не дала о себе знать? Никто из её друзей тоже оказался не в курсе. Как так—то?!

— Ключ у меня есть от их квартиры. Я хожу, цветочки Лиечкины поливаю. Смотрю, чтобы дождались её.

Она не произносит напрямую предложение подняться в ту квартиру, но я понимаю её между строк. Встаю со стула, слегка покачиваясь. В ушах шумит, а в груди продолжает тянуть еще сильнее, чем утром. Грустно усмехаюсь: вот и не верь после этого в предчувствия…

Знакомая обстановка. Но нет ароматов дома, нет запаха выпечки, нет света. Просто пустое помещение, где витают пылинки.

На тумбе в прихожей нахожу разряженный мобильный, билет на самолет и разорванную цепочку. Горло сдавливает спазм. Кажется, еще секунда и плотину прорвет. Но мужики не плачут. Глубоко дышу.

Протягиваю руку, забираю телефон. Цепочку с кулоном кладу поверх билета.

Как же так, малышка моя… как же так…

38.2.

Артем.

Проблем найти зарядку для лииного телефона нет. Спустя полчаса я уже держу мобильный с загоревшимся экраном. Сам не знаю, зачем его забрал. Действовал интуитивно.

До боли сжимаю кулак, когда на заставке появляется наша фотография. Мы смеемся в камеру, валяясь на ковре осенних листьев. Это было в нашу поездку на дачу. Лия тогда рисовала, а я массировал её ножки. Она краснела и смущалась, пряча взгляд.

Этот день я тоже помню до мелочей.

Не знаю, что хочу найти в переписке, но нажимаю значок мессенджера и смотрю последние отправленные смс. В четыре часа утра Лия пишет, что не смогла вылететь, потому что дедушка попал в больницу. Следующим сообщением сбивчивые слова, что он в тяжелом состоянии и «я с тобой, Тём».

Всегда рядом.

А я… Меня не было рядом в этот страшный отрезок её жизни. Меня и сейчас нет с ней рядом.

Отбросив к чёрту все мысли, выжимаю газ и еду к отцу на работу. Если кто—то может помочь в быстрых поисках — только он. Сам тоже справлюсь, наверное, но его возможности куда шире. И этот не тот случай, когда я откажусь от помощи.

— Артём?! — Папины глаза только что на лоб не лезут, когда я хромаю по коридору, а он идет навстречу со своим юристом. — Ты здесь… Ты здесь как?!

— Пап, потом. Срочно.

У моего отца есть отличительная черта: он умеет собираться за считанные секунды и сначала выслушает, потом найдет решение и только потом раздаст пилюли всем виновным.

— Пойдем в кабинет. Дойдешь?

Я сейчас даже ползти готов. Плевать на боль. В груди жжёт сильнее.

Входим вдвоем, и я падаю в кресло. Сжато пересказываю новости.

— Виктора вызови, — два слова секретарю в селектор.

Мне в руки опускается ежедневник отца: — Пиши всё, что только знаешь о ней.

Прикусив кулак, вывожу Лиины данные. Даже от её имени веет теплом.

Начальник службы безопасности папиной фирмы входит широким шагом. Выслушивает задачу с каменным лицом и сообщает, что нужно несколько дней. Доступа к подобным базам у них нет, необходимо обращаться через органы. И это при батиных финансовых возможностях и связях.

— Сын, тебе в больницу обратно надо. Не надо было сбегать. Мог меня попросить по телефону.

— Па, я ж не знал. До сих пор не верится… такой мужик крепкий, здоровый!

— Да, произвел впечатление. Все ходим под небом, сынок.