Забавы агрессоров

Их было трое, но не те, кто втерся к нему в доверие, а затем нанес удар в спину. Та троица была жалкими исполнителями, в то время как теперь перед морроном предстали настоящие боссы. Викторо Донато, важно развалившийся в кресле сноб, читал какие-то бумаги и совершенно не обращал внимания на ворочающихся буквально под ногами пленников. Сиятельная графиня Самбина, как всегда жеманно развалившаяся на софе и по степени оголенности форм весьма напоминавшая Тварь, другой образец вампирской сексуальности, правда, менее вульгарный и грубый. И наконец, последняя особа, та самая, что колола Дарка каблуком. Ею оказалась Миранда, такая же красивая, но совершенно чужая, не та девушка, которую он знал и стремился спасти.

— Они очнулись, — надменно констатировала явный факт графиня. — Господин Донато, вы желаете пообщаться с господами морронами?

— Нет, — не отрывая глаз от бумаг, буркнул в ответ Лорд-Вампир, повелитель ночной Варканы и ее сточных вод, именуемых глупыми туристами каналами. — Меня они не интересуют. Когда закончите, дайте знать, пришлю слуг убрать трупы.

Захватив с собой кипу бумаг, Лорд величественно удалился, побрезговав даже бросить напоследок на Дарка взгляд.

— Ну вот, старые друзья снова собрались вместе. Все как в прежние добрые времена, не правда ли, господин Аламез? — рассмеялась Самбина, смотря на поверженного врага одновременно и с притворной нежностью, и победоносно. — Миранда, девочка моя, что ты с мальчиком сделала? Раньше он не был такой неразговорчивой букой.

— Он просто зануда и надменный гордец, считает, что весь мир ему должен, — пропела Миранда, легким движением откинув со лба сползшую прядь длинных каштановых волос. — Полгода с ним мучилась. Столько раз хотелось ослушаться вашего приказа, графиня, и сбежать!

— А я думала, он миленький душка. — Лицедейка-графиня изобразила на лице напускное расстройство. — Я думала, тебе будет приятно немножко развеяться и совместить дела с невинными шалостями.

Комичный диалог двух притворщиц продолжался, он весьма напоминал игру двух кошек, делящих одну мышку. До приподнявшейся на локтях Гроттке очередь еще не дошла, Дарк и не собирался давать вампирам шанс издеваться над боевой подругой. Колкости в его адрес Аламез воспринимал совершенно спокойно, он в жизни наслушался всякого, вряд ли светские дамы-вампиры придумали принципиально новый способ оскорблений.

— Надеюсь, вы угомонились? Театр ловкача-Лорда и двуличной потаскухи закончен или мне еще подождать? Уставшие зрители требуют антракта, — грубо прервал нежное щебетание двух «кумушек» Дарк, прекрасно понимавший, что их милая встреча закончится вынесением смертного приговора и ему, и оказавшейся рядом Диане.

— А ты наглец, Аламез, ой какой наглец! — Взгляд задетой за живое графини стал жестким, а в голосе появилась сталь. — Неужели ты думаешь, что тебя кто-то спасет? Интересно, кто же поспешит на помощь глупышу-герою? Твой дружок Мартин мертв, «папочка» Фламер, вечно вытаскивавший тебя из переделок, сдох еще в Полесье, легендарный богатырь Конт побоялся даже показаться на Старый Континент. Кто же придет на выручку, кто?!

Подтверждение смерти Гентара, к недоумению обоих вампиров, не вывело из себя и даже не расстроило моррона. Обе дамы не могли знать, что Дарк уже давно просчитал вероятность трагического финала, она составляла девяносто девять и девять десятых процента. Морроны не люди, основное их отличие в том, что они не боятся смерти, а к боли привыкают, как к неизбежному ритуалу.

— Извини, графиня, но ты упала в моих глазах еще ниже, — спокойно произнес Дарк, стараясь разговаривать с Лордом и не смотреть в сторону когда-то любимой женщины. — Прошедшего ад плеткой не испугать! Неужели ты надеешься заставить меня бояться? Мне даже разговаривать с тобой неинтересно, я уже давно понял и свои ошибки, и примитивные мотивы твоих поступков. Ты для меня — прочитанная книга, кстати, довольно посредственного автора...

Самбина нервно поджала губы, лицо Миранды было по-прежнему каменным и чужим. Меткий выстрел снайпера попал в точку, нужно было лишь развить успех. Аламез не надеялся смягчить свою участь, но и не имел желания впустую тянуть время. Ожидание казни куда мучительнее, чем сама экзекуция, какой бы жестокой она ни была.