Забавы колдунов. Часть первая

Адель получила миску муки, смешанной с водой, род жидкого сырого теста, показавшегося голодной девушке восхитительным.

— Вкусно, — сказала она.

— Сытно, — проурчал Барбос.

Стась хлебал истово и чавкал не хуже Барбоса.

— Проголодались, родимые, — ласково и с жалостью в голосе уточнил Пахом Капитоныч. — Даже Явление Пятое ест болтанку с жадностью, словно это сырая рыба.

И правда, в темноте раздавалось урчание, будто у голодного котика покушались на вкуснейшие яства.

— Спать! — скомандовал Пахом Капитоныч. — Первым дежурить буду я, потом — пани Иоанна, потом — Адель. Барбос, твоё дело — выздоравливать. Спи и не строй из себя героя.

Адель очень аккуратно пристроила сумку с клубком под голову и легла, подстелив под себя шаль. Она даже не заметила, когда подошёл сон.

— Вставай, Адель, — проник в сладкое забытье голос извне. — Просыпайся, девочка!

Девушка заставила себя сесть. Темнота была полная. Нигде ни пятнышка света. Из-за этого стало неуютно и тревожно.

— Твоя очередь дежурить, Адель, — приглушённо проговорила пани Иоанна. — Не спи и слушай.

— Я уже проснулась, пани Иоанна, — отозвалась девушка. — Не беспокойтесь и ложитесь спать. Я не усну.

Сначала Адель подумала, что не так-то просто выполнить это обещание, но потом сон исчез. Кромешная тьма навевала тревогу, прогоняя самую лёгкую дремоту. Уши, пытавшиеся хоть что-нибудь расслышать, начинали улавливать звуки, которые создавало воображение. Но вот она услышала что-то реальное, какое-то движение.

— Кто там? — встревожено спросила она.

— Это я, — объяснил Барбос. — После сна я почувствовал прилив сил и попытался встать.

— По-моему, тебе ещё рано, — неуверенно сказала Адель. Ей было жаль Пахома Капитоныча, тащившего на себе тяжёлое животное, но жаль и собаку, жестоко израненную коршуном.

— Я и сам понимаю, что рано. Мне бы полежать ещё пару дней, прежде чем начну потихоньку вставать. Да вот хозяин со мной совсем измучился. Боюсь, не надорвался бы. Никогда не встречал такого человека. Любой другой бросил бы меня умирать или пришиб камнем, чтобы я не мучался. Но уж за таким хозяином пойдёшь в огонь и в воду, шкуры своей, жизни не пожалеешь.

Барбос выразил отношение к солдату прямо, без затейливых размышлений и сравнений, и Адели стало стыдно, что она посмела сравнивать надёжного, всем готового помочь Пахома Капитоныча с цыганом, неплохим и смелым, но из ложной гордости способным покинуть нуждающихся в его поддержке людей.

Между тем посветлело, и во мраке можно было различать смутные фигуры. Адель поняла так, что пора будить спутников, чтобы использовать этот слабый свет для дальнейшего пути.

— Пахом Капитоныч, уже светло, — неуверенно проговорила она.

Солдат сейчас же проснулся.

— Да, дочка, пора вставать. Раз сюда пробивается свет, значит, там, наверху, уже утро. Нам надо использовать каждую минуту света. Но мне кажется, что какую-то часть пути мы будем ползти на ощупь, в полной темноте… Пани Иоанна! Вставай, пани, уже пора.

Бедная женщина не жаловалась, но было видно, что она крайне измотана.

— Сейчас будет завтрак, — покорно сказала она.

Адель плохо видела её в полутьме, но всё-таки заметила, как вяло она двигается.

— Ой! Меня что-то опутывает за ноги! — вскрикнула пани Иоанна. — Словно толстая паутина!

Пахом Капитоныч бросился к ней, споткнулся и упал. Адель, подскочившая к ним, тоже почувствовала, что не может сделать и шагу, связанная тонкой крепкой нитью. Стась неуклюже запрыгал и повалился.

"Только бы не за горло, — подумала Адель, пошатнувшись, но удержав равновесие. А то буду задушена, как этот… как его… Лаокоон, кажется. Только тот вместе с семьёй был задушен змеями, а я — паутиной".

— Кто здесь? — спросил солдат, разрезая свои путы.

— Здесь никого чужого нет, — сообщил Барбос. — Здесь повсюду эта паутина, но без паука. И не паутина вовсе, а нитки. Это ваш любезный котёнок добрался-таки до клубка. Эх, будь я здоров, я бы не позволил ему забыться. Кошкам вообще нельзя давать воли.

— Это волшебный клубок! — закричала пани Иоанна.

Адели стало очень тревожно. Путеводный клубок, заботливо ведший их по лабиринту подземных ходов, почти сам прыгавший в руки солдату, когда требовалось передохнуть, теперь безнадёжно запутан.

— Может, его можно смотать заново? — неуверенно спросила пани Иоанна.

— Найти бы, где начало, — удручённо сказала Адель, шаря в темноте по неровному каменистому полу. — Здесь всё перепутано, с узелками, порвано.

— Не трудись, дочка, — остановил её солдат. — Мы остались без проводника, это ясно.

— Где этот несносный котёнок! — вскричала пани Иоанна. — Лучше бы он потерялся дорогой! Лучше бы…

— Э, пани, к чему себя распалять, если делу помочь нельзя. У Явления Пятого злого умысла не было, одни только шалости. Это нам надо было внимательнее следить за котишкой и за клубком. Эй, Явление Пятое!

— Он здесь. У меня, — отозвался Барбос. — Испугался переполоха и прибежал ко мне.

— Ты, солдат, какой-то блаженный, — сердито проговорила пани Иоанна. — Тащишь за собой каждого встречного, всех оправдываешь… Неужели ты ни разу не испытал злость?