Забавы мертвых душ

Он макал хлебную корку в растекшийся желток, откусывал размякший хлебный мякиш и осознавал, что ничего вкуснее не было в его жизни за последние годы.

– Это самая вкусная яичница, которую я когда-либо ел, – отодвинул он пустую тарелку. – Даже название придумал: яичница, приготовленная девушкой, с которой я собираюсь завести отношения. Если она, конечно же, не против.

– Последнее предложение тоже входит в название?

Он отрицательно мотнул головой.

– Девушка не против, – улыбнулась она, доедая свою порцию. – И у девушки есть к тебе дело.

– Дела потом. Не будем портить очарование утра. Идет?

Маша не стал возражать.

Они собрали со стола посуду. Вымыли ее вместе, теснясь бок о бок у раковины. Потом Дима пошел в душ и, стоя под струями горячей воды, поймал себя на том, что блаженно улыбается. И не только потому, что наконец-то может мыться горячей водой, а не еле теплой, как все последние восемь лет. А потому, что рядом с ним теперь девушка Маша.

Ему было хорошо рядом с ней. Необременительно. Она знала о его «боевых» заслугах все. Ему не требовалось ничего выдумывать, чтобы казаться лучше. В чем-то они даже были единомышленниками. Оба хотели поскорее найти убийц несчастных стариков. Маша к тому же всячески старалась защитить его от Осипова. И Диме нравилось в ней и это тоже.

– Я хочу с тобой съездить за город. Можно? – спросила Маша, когда он вышел из душа.

Она уже успела надеть теплый свитер с высоким горлом, шерстяные носочки и шапку. Куртку держала в руках.

– А тебе не нужно на работу? – Дима вытирал полотенцем мокрые волосы. – И это то самое дело, которое у девушки ко мне было?

– Нет – на работу не нужно. Я в отгуле.

– Ага! Значит, ты все-таки знала, что все так закончится? – Он широко улыбнулся и, шагнув вперед, поцеловал ее в щеку.

– Да ну тебя! – снова вспыхнула Маша, отворачиваясь. – Так я еду с тобой или нельзя?

– Поехали…

За город они приехали к обеду. Их сразу позвали в столовую, где его коллеги – а он именно так их всех называл – уже накрывали столы.

– У вас тут прямо коммуна, – удивленно крутила головой Маша. – По принципу: от каждого по способностям, каждому по труду?

– Немного не так. От каждого по возможностям. Народ немолодой. Но все так стараются. – Он проводил теплым взглядом женщину в белом халате и накрахмаленном чепце. – Вот Анна Степановна, она давно живет одна. Весь ее маршрут был: магазин – поликлиника – дом. Умирать собиралась к лету. А сейчас… Ожила.

– Ты им зарплату платишь?

– А как же! Все серьезно.

– А потом эта твоя затея во что превратится? Когда у них иссякнут силы и они не способны будут себя обслуживать?

– Найдутся те, кто будет помоложе и станет им помогать. Я не хочу называть это домом престарелых. Это нечто другое. Пока я только начал. Мыслей много, идей тоже. Реализация требует времени и сил. Но тут все и всё на добровольной основе. Некоторым не понравилось, не ездят больше. Кто-то прибывает. Убывает. Из постоянных двадцать человек. Кстати, Валентина Ивановна Миронова была пару раз. Присматривалась, расспрашивала.

– И?

– Сегодня не вижу… – Дима покрутил головой. – Нет ее. Может, не понравилось. Может, приболела.

– Зайду вечером, узнаю, – пообещала Маша, взяла в руки ложку и зачерпнула горохового супа. – Ого! Как вкусно!..

После обеда он поводил ее по территории. Все подробно рассказывал, глаза горели.

– Я такое только в кино, если честно, видел. Очень хочется реализовать у нас здесь.

– Здорово. – Маша толкнула носом ботинка маленькую ледышку. – А теперь о деле, Дима… Я по просьбе Осипова прошлась по киоскам Роспечати. Особенно выбирала те, что с вашим домом по соседству. Подробно расспросила продавцов о конверте, который получил Пачкин перед смертью. Не было никогда у них в продаже ничего подобного. Я обзвонила книжные магазины, некоторые магазины канцтоваров. Все так же – никто и никогда не закупал и не продавал подобных конвертов. Мы же помним, да, про отличительную особенность на обратной его стороне?

– Помним.

Солнце зашло за тучу. И ему вдруг сделалось неуютно и прохладно на улице в тонкой куртке и без шапки.

– Идем в здание. Холодно, – поежился Дима и с неожиданно прорвавшейся ревностью поинтересовался: – А чего это Осипов тебя просит о таких вещах?

– Они зашиваются. Людей не хватает. Сосредоточены на поимке убийцы Сироткиной. Кажется, даже задержали ее зятя с любовницей. Точной информации нет. Но краем уха слышала.

Она слишком стремительно отвернулась от него. И он понял это по-своему.

Не хочет выбалтывать информацию. Тайны следствия и все такое. Дима сразу ощутил дистанцию между ними. Не большую, нет. Но она ведь может разрастаться? Может превратиться в глубокую пропасть. И ее тогда не перепрыгнуть ни ей, ни ему. А он…

Он точно этого не хотел.

– Маша, если не можешь мне всего рассказать, я пойму. Только не ври мне, ладно?

– Я и не вру. – Она повернулась. И глянула на него с явной обидой. – Я никогда не вру, Карелин. Просто…

– Просто что?

Он уже отодвинулся от нее до линии горизонта, хотя Маша стояла в шаге от него.