Забавы Палача

Он вспомнил, как пришел в Дракер, чтобы сообщить о повешенном юноше, и как он, стоя в шерстяных носках на полу, беседовал со слегка потрепанной, но по-прежнему привлекательной брюнеткой в стильных “старушечьих” очках. А сейчас ее тело, прошитое во время кровавой бойни очередью из “узи”, лежит на полу в Дракере. Он подумал об Иво, о Марроу, о Томми Кине, о Дике Ноубле и о своей любимой женщине, у которой прострелено бедро. Он почувствовал, что устал, и понял, что Медведь прав и с этим надо покончить.

Тело опять дернулось, и веревка начала медленно раскачиваться.

Фицдуэйн прицелился из своего автомата и выпустил в Кадара четыре пули XR-18. Они разнесли торс напрочь, вырвав сердце из тела, но оставив при этом нетронутыми голову и руки.

– Мертв? – спросил он Медведя.

– Я считаю, что это вполне вероятно, – ответил Медведь. К нему возвратилась его швейцарская осмотрительность. Туловище Кадара представляло теперь собой бесформенное месиво.

– Да, – кивнул Медведь. – Можно с полной определенностью утверждать, что он мертв.

– Очень по-швейцарски, – усмехнулся Фицдуэйн.

– Значит, все кончено, – сказал Медведь. Он смотрел на Фицдуэйна с сочувствием и благоговейным трепетом. Чтобы убивать, надо обладать талантом, и, несмотря на то, что Фицдуэйн по натуре был отзывчивым и добрым человеком, он умел и ненавидеть. Он был порядочным человеком и старался всегда им оставаться, но против своей воли оказался втянутым в кровавую бойню и стал ее участником. Какие шрамы оставит эта резня на его душе? Медведь вздохнул. Он устал. И он знал, что тоже не скоро избавится от мыслей об этом кошмаре.

Он угрюмо покачал головой, затем взял себя в руки и еще раз посмотрел на останки Палача. Пошел он к черту, он заслужил свою смерть. Что сделано, то сделано.

Фицдуэйн оглянулся на догоравшие руины главного зала и на двор замка. Стрельба прекратилась, не слышалось больше разрывов гранат, криков раненых. Рейнджеры были заняты осмотром укреплений на зубцах. Килмара в своей “Оптике” по-прежнему кружил в небе.

Фицдуэйн потянулся к своему радиопередатчику:

– Ты все еще там? – спросил он.

– Похоже, что так, – ответил Килмара. – Здесь так красиво, что дух захватывает, но, к сожалению, негде помочиться.

– Палач мертв, – сказал Фицдуэйн.

– Как в прошлый раз? – спросил Килмара. – Или вы предприняли более действенные меры?

– Я его застрелил, – сказал Фицдуэйн, – и пырнул ножом, а Медведь прострелил ему голову, и мы его повесили, и он еще здесь – точнее, здесь то, что от него осталось.

– Сколько раз ты в него выстрелил? – спросил Килмара, сам не зная почему. Наверное, это было ответной реакцией на стресс. Он внезапно почувствовал невероятную усталость.

– Точно не помню, – ответил Фицдуэйн. – Почему бы тебе не спуститься и не посмотреть самому?

– Значит, толстая дама наконец допела? – сказал Килмара.

– Похоже, что так, – ответил Фицдуэйн.

ДАНКЛИВ – ЗАМОК ФИЦДУЭЙНА. 03.00

Фицдуэйн и Килмара закончили осмотр территории замка. После этого Килмару отозвали, чтобы передать ему радиосообщение из штаба рейнджеров в Дублине.

Килмара держался молодцом, хотя и немного прихрамывал. Около часа назад он отправил “Оптику” на дозаправку, а сам спрыгнул с парашютом. Прыжок был безупречным, но он приземлился на старинную пушку во дворе замка и вывихнул ногу.

Непосредственная опасность, казалось, миновала, но о полной безопасности можно было бы говорить только после того, как закончится тщательное прочесывание острова при дневном свете, поэтому измотанные защитники замка и не менее уставшие рейнджеры вновь заняли позиции по всему периметру замка, оставив его окрестности мертвым и тем, кому взбредет в голову рыскать вокруг в такой час.

Части регулярной армии прибыли наземным транспортом на большой остров и начали переправляться по канатам, а инженерное соединение приступило к наведению временного моста. Их прикрывали минометы и легкая артиллерия, готовые открыть огонь в случае необходимости. Около пяти часов утра, когда уже занимался рассвет, на остров прибыло первое подразделение регулярной армии.

Килмары не было довольно долго. Наконец он появился. Вид у него был недовольный. Он уселся на мешок с песком и подлил виски в чашку кофе, поданную ему бойцом.

– У меня новости хорошие и новости плохие, – сообщил он. – С каких начать?

– Выбирай сам, – ответил Фицдуэйн.

Он сидел на полу, спиной прислонившись к стене. Медик рейнджеров наложил повязку на его рану на щеке. Похоже было, что остаток жизни ему придется проходить со шрамом. Итен свернулась клубком у него на руках, она была в полузабытьи. Он бессознательно поглаживал ее, как бы старясь убедить себя в том, что она на самом деле жива.