Забавы придворных

Случилось также, что король подошел к Блуа с большим войском, и когда он готовил машины для стен, конницу для набегов, поджигателей для деревень, то услышал, что граф в городе с немногими людьми и что накануне ему пускали кровь. Поднимаются всюду пересуды, что-де застигнутого врага надобно оцепить крепкой осадой. Но король мыслит иначе: он отводит конников, отзывает поджигателей, разбирает машины и спешит отойти. Тут, конечно, те, кто считает себя мудрее, негодуют, начинают свару, обвиняют короля, что он несет всем злосчастье сверх меры, добровольно пренебрегает удобным случаем, презирает удачу, которая ему представляется, что он небрежный отмститель обид, любитель и пестун вражды, жестоко отметающий готовую победу. Он им кротко отвечает: «Если я в чем и заблуждался, то не по этим причинам. Ба! вы не знаете, что Катон, мудрейший из мужей после Соломона, говорит:

Хочешь победы — умей иногда уступить пред собратом?[810]

Неужели вы хотите действовать вопреки его совету? Есть, однако, и другая причина удержаться в сем случае. Я поберегся, как бы выдающийся муж из-за моих действий не услышал чего-нибудь дурного в пору своего кровопускания, что могло бы стать причиной его смерти». Смеялись и высмеивали его за это свои, хотя и втихомолку; но Господь, взирающий в сердце и даровавший ему эту мудрость, воздал королю еще и тем, что он обратил все мечи Франции в орала[811], а потом по милости Его подчинил их своему мечу. Ведь Тибо, услышав о сей милосердной речи и любезном поступке, удивляясь и уважая дружественного врага, послал ему с верными гонцами такое письмо: «Господину Людовику, королю франков, спасителю его здоровья, Тибо, граф Шампани, желает в Господе здравствовать. На Вознесение блаженной Девы Марии я по милости Христовой явлюсь к вам, дабы впредь подчиняться вашему приказу во всем. Быв виновником вражды, я намерен дать удовлетворение приверженцу мира, вручить себя как побежденного победителю, чтобы настал между нами вечный мир, к вашей чести и моему бесчестью. Да здравствует в Господе вечно король-миротворец». Услышав это, Людовик вознес благодарность Всевышнему, а в назначенный день поднял Тибо от своих ног и принял в свои объятья, и с тех пор искренне любил его и был им любим, к непреложному миру своего времени и своей державы. Так, по слову Господнему, угли горящие взложил он на вражью голову, обратил нечестивого, и того не стало[812].