Забег к концу света

Когда мы выбрались из колодца в Центральном парке будущего, было уже за полночь. Луна стояла высоко, заливая парк тусклым серебристым светом. Вокруг стояла тишина, лишь слабый ветерок шелестел в кронах деревьев. И слава богу, никаких лысых мужиков!

– Сюда! – Мисти направилась к Шведскому коттеджу, и я поспешила за ней.

Некоторое время она целеустремленно шагала на запад вдоль дорожки для верховой езды, а потом резко свернула на узкую грязную тропинку. Очевидно, у нее был план, конкретное место, куда она направлялась. Моя голова гудела от напряжения в попытке понять, зачем она привела сюда меня, а не одну из ее близких подруг, вроде Верити или Хэтти? И почему мы только вдвоем, без компании?

Потом мы вышли из парка на улицу Сентрал-Парк-Уэст, и, увидев, куда направляется Мисти, до меня, наконец, дошло, почему она взяла с собой только меня. Две остроконечные тени пронзали ночное небо, а следы ужасного вандализма были заметны даже в лунном свете – перед нами смутно вырисовывались две башни здания «Сан-Ремо».

– После того как мы осмотрели квартиру Верити и школу, – сказала Мисти, – мне захотелось пойти к нам и выяснить, что произошло с нашими семьями. Я подумала, что мы должны пойти вместе с тобой, только ты и я, на случай, если мы обнаружим что-то ужасное, сама понимаешь. Я планирую потом повторить то же самое с Хэтти.

К ее логике было не придраться. На самом деле это было очень даже тактично. Как и я, она стала свидетелем шока Верити от послания ее родителей на стене спальни. И это была всего лишь надпись! А что, если бы мы, как в школе, обнаружили у нас дома давно мертвые тела тех, кого мы любили? Это определенно было лучше пережить на глазах одного человека, а не всей компании.

Итак, мы пересекли заросшее травой поле, которое прежде являлось улицей Сентрал-Парк-Уэст, и остановились перед «Сан-Ремо», на котором гигантскими буквами были выведены две полные ненависти фразы. В этот раз я смогла более внимательно рассмотреть фигуру, болтающуюся в петле на фасаде здания, – это был мужчина. Его черты лица уже давно нельзя было разобрать из-за воздействия погоды и немногих оставшихся в живых птиц, но одежда все еще оставалось целой. Веревка на его шее была затянута поверх воротника пальто, из-за чего он и провисел так долго. Впервые увидев фигуру вблизи, я вдруг узнала это пальто: черное с фиолетовыми рукавами. Человек, висевший на фасаде моего дома, был Мэнни Уоннемейкер, радиоведущий с радикальными политическими взглядами.

– Они повесили Мэнни… – выдохнула я.

Мисти только покачала головой, и мы вместе вошли в здание.

Сначала мы отправились к Коллинзам. Наши шаги отдавались эхом, пока мы поднимались по внутренней пожарной лестнице, ориентируясь лишь с помощью фонариков смартфонов. На лестнице пахло плесенью и заброшенностью. Мы поднялись на двадцать первый этаж и вышли с лестничной площадки. Единственное окно на этаже в конце темного коридора оказалось разбито вдребезги, и было видно, что дождь регулярно заливает помещение. Ковер заплесневел и омерзительно вонял. Входная дверь в квартиру Коллинзов была приоткрыта и скрипнула, когда Мисти толкнула ее.

На дорогом белом ковре виднелись грязные следы ботинок – мародеры уже явно побывали здесь, но были довольно разборчивы. Некоторые ящики были выдвинуты, но в целом мебель совсем не пострадала – очевидно, это было дело рук «охотников за сокровищами», а не просто стихийный вандализм. Ветер свистел в разбитых окнах, заставляя занавески колыхаться. Стебли некоторых комнатных растений провели последние двадцать лет, отчаянно пытаясь добраться до окон в поисках солнечного света и влаги. Они были похожи на змей, обвивших кресла и диваны, и при взгляде на них у меня мурашки побежали по коже.

Ступая за Мисти медленно и осторожно, я осматривала квартиру. Книжный шкаф в гостиной был цел, аккуратные ряды книг стояли нетронутыми вот уже двадцать лет. Сверху их покрывал слой влажной пыли, но названия на корешках еще можно было разобрать. Это была классическая «Книжная полка избирателя-республиканца»: полное собрание сочинений Тома Вулфа, включая оригинальное издание «Костров амбиций» в твердом переплете; все, что когда-либо было написано Айн Рэнд; «Свобода выбора» Милтона Фридмана и его супруги Розы; и куча книг, написанных ведущими «Фокс Ньюз», такими как Билл О'Рейли и Гленн Бек. Я криво усмехнулась, заметив на нижней полке «Живую историю» авторства Хиллари Родэм Клинтон[38].

– Полагаю, это был подарок, – сказала я Мисти, указывая на нее.

Девушка насмешливо фыркнула:

– Само собой. Там даже есть автограф: «Старли от Хиллари». Мой дядя Морти подарил ее маме на день рождения, просто чтобы побесить ее. Сработало, конечно! Дядя Морти – тот еще леволиберальный говнюк. Но моя мама все-таки оказалась той, кто посмеялся последним – когда Хиллари проиграла выборы.

Родителей Мисти – или, по крайней мере, их тел – в квартире не было.

– Вероятно, они добрались до Убежища, – предположила Мисти.