Забери мои страхи

Ее голос звучал искренне и именно это меня немного успокаивает.

– Как сложилась в дальнейшем ваша судьба?

Перед глазами появляется картина, когда отец увозил меня из Бостона. Я ревела на заднем сидении, понимая, что моя жизнь никогда уже не станет прежней.

– После смерти мамы я закрылась.

– Вы никого не хотели видеть?

– Да. Было ощущение, что все вокруг знали о том, что случилось. В школе на меня смотрели и дети и взрослые. Я ощущала на себе буквально каждый взгляд. Это было ужасно… Думаю, именно поэтому Уоррен решил перевестись в другой отдел.

Я вижу неожиданное появление складок на ее лбу, будто она пытается придумать деликатный вопрос, который мог бы не задеть меня.

– Простите… Беатрис, кто такой Уоррен?

Сердце заколотилось.

– Это мой отец, – произношу я, понимая, что это звучит наверняка странно.

– Ваш отец… – повторяет она призадумавшись.

Затем, опустив голову, начинает что – то записывать в своем блокноте.

– Почему вы называете его по имени? Он ваш отчим? – спрашивает она, когда снова смотрит на меня.

В этот момент мне хочется сказать ей что – то грубое, но решаю вести себя тактичнее. Мы все же видимся впервые и я совсем ее не знаю.

Я меняю позу в кресле, понимая, что мой ответ ввел ее в замешательство.

– Уоррен мой настоящий отец.

Я давно не называла его отцом, и он даже не догадывался об этом. Но так было легче. Я всегда представляла, что он будто мой сосед по квартире, с которым мне приходилось жить. И это самое ужасное, ведь между родными людьми такого не должно быть.

– Сколько вам было лет, когда погибла ваша мама?

– Девять, – отвечаю я тут же, и доктор Крамкай бросает свой взгляд на мою анкету. Она лежит на столе, прямо перед ней. Перед сеансом она попросила ее заполнить.

– Вы несовершеннолетняя, – произносит она и смотрит на меня.

– Да, мне семнадцать, – отвечаю я, не понимая, к чему она это спрашивает. В анкете я указала свой возраст, и она хорошо это видела. – Через три месяца мне исполнится восемнадцать.

Я напрягаюсь и начинаю нервничать. Чувствую, будто в легких что – то сжимается.

– Вы говорили, что Уоррен, то есть ваш отец, принял предложение о переводе в другой отдел.

Я выдыхаю, когда тема о моем несовершеннолетии закрывается.

– Тогда он принял предложение о хорошей должности в Хьюстоне. Он офицер полиции… точнее уже бывший офицер.

– И вы переехали?

Я смотрю на доктора, прищурив глаза.

– Да, мы переехали в Хьюстон. Отец устроился на новую должность, а я стала учиться в новой школе. Тогда мне казалось, что он излечился. Я думала, что работа помогла ему забыть о нашем с ним горе.

– Почему тогда?

Нет, ей не понять…

Я больно прикусила губу, чтобы не пустить слезу.

– Беатрис…

У меня напрягается челюсть, я пытаюсь сдерживать себя изо всех сил. Качаю головой, отказываясь в подробностях рассказывать о своей жизни за последние восемь лет.

Доктор выгибает бровь, давая понять, что мне будто нечего бояться и мне стоит ей обо всем рассказать, но я просто не могу.

Хватаюсь за кулон, висевший на моей шее, как за спасательный круг. Когда я нервничаю, то всегда его трогаю, будто это как – то может изменить ход событий в этот момент. На самом деле он не помогает, но хотя бы просто немного отвлекает.

– Что для вас значит эта подвеска?

Я машинально опускаю руку, будто меня током ударило.

Сердце снова застучало, разрывая все внутри меня.

– Дышите глубже. Беатрис, успокойтесь, – она протянула свою руку, поглаживая мое запястье.

Какого черта она делает?

Я опускаю взгляд на ее запястье, накрывающую мою руку.

Зачем эта женщина трогает меня?

Выдергиваю руку, давая ей понять, чтобы она не позволяла себе подобное.

– Больше не делайте так, – процедила я сквозь зубы.

– Я лишь хочу вам помочь, – успокаивающе произносит она.

Доктор Крамкай снова приняла серьезную позу, уставившись на меня.

– И почему для вас этот кулон так важен?

– Мы с Алексом были почти неразлучны, до того момента, пока Уоррен не решил переехать.

Доктор кивнула и снова начала что – то записывать в своем блокноте.

– Кто он вам?

– Был другом, – ответила я, снова схватив кулон в ладонь. – Не могу сказать сейчас о том же. Мы не виделись восемь лет…

– Вам было тяжело с ним расставаться?

Я замолчала, не зная, что ответить. Но воспоминания разрывали мою душу на части.

Отец с силой заталкивает меня в автомобиль, а Алекс пытается его остановить, отталкивая от меня.

– Папа, прошу, – кричу я, захлебываясь в слезах.

– Нет, вы ее не увезете! – кричит Алекс.

Отец хватает меня, и наши руки с Алексом разрываются.

– Папа, ты не можешь так поступить со мной!

– Все решено Беатрис. Мы же обсуждали это, – прокричал он грубым голосом, закрывая за мной дверь автомобиля.