Забери мою боль

– Как твоя рука? Не болит? – поднимаю ее на руки и несу в дом. Тетя Маша уже на кухне, орудует с посудой. Илай идет следом. Он ничего не говорит, не перебивает и не влезает в наш разговор с дочкой. Но я чувствую его шок и удивление.

– Нет, совсем чуть-чуть, – хмурится Ева, прижимая здоровой рукой пачку Орео.

– Бабушка Маша, смотри, что мне мама принесла! – восторженно кричит дочка, когда мы заходим в кухню. Мне горько и больно, что пока я не могу позволить купить ей ничего дороже этого. Но я уверена, что все впереди. И дальше нас с Евой ждет светлое будущее.

– Так, после супчика сладкое, не забыла? – грозит ей строго тетя Маша. Ева хмурит свои черные бровки.

– Ну ладно, – вздыхает недовольно и оборачивается к Илаю. Он все еще стоит в дверях.

– Привет, меня Ева зовут. А тебя? – она протягивает здоровую руку Илаю. Он с таким трепетом смотрит на дочку.

Высокий и здоровый, как скала, и рядом с ним маленькая худенькая девчушка. И сейчас я вижу, как эта самая скала становится на колени рядом с малышкой и протягивает ей свою ладонь.

– А я Илай. У тебя мамины глаза, малышка, – улыбается он, подмигнув ей. А эта маленькая хитрюга кокетливо улыбается здоровяку и вкладывает свою ладошку в его руку.

– А ты знаешь, Илай, что я очень люблю сладкое. Пироженки там, мороженое. Правда, мороженое мама не дает мне кушать, говорит, что будет болеть горло.

Илай поднимает на меня беглый взгляд. На его губах замирает улыбка.

– Если бы твоя мама сказала мне, что мы едем к такой чудесной девочке, я бы набрал целую коробку мороженого, – он притягивает ее к себе и шепчет на ухо. – Мы обязательно с тобой поедим мороженое. Ты какое хочешь?

У Евы загораются глаза.

– Шоколадное на палочке. А еще я очень хочу большой торт с Эльзой, а еще я хочу щенка!

– Щенка? – уже вовсю смеется Илай, поражаясь фантазии дочки. Я закатываю глаза.

– У Даши есть Джим, – Ева, совсем осмелев, обнимает Илая за шею и начинает рассказывать ему свои истории.

– Это огромный мохнатый пес с разными глазами. Он ее лучший друг. А у меня нет лучшего друга… – вздыхает театрально. Ей богу, та еще актриса.

– Так, звезда, ну-ка руки мыть и за стол. Суп остывает, – хмурится тетя Маша.

Ева оборачивается к ней, а потом возвращает взгляд к Илаю.

– Вот так всегда, – цокает недовольно. – А ты не уйдешь? Я покушаю и мы сходим к Даше. Я покажу тебе Джима.

– Обязательно дождусь тебя. Ты даже не сомневайся.

Ева подходит к столу и я помогаю ей устроиться за ним.

– Покушай, а мы пока пойдем в беседку с дядей Илаем. Нам нужно поговорить.

Дочка поднимает на меня полный тревоги взгляд.

– Мама, а ты не уедешь?

В ее глазах проскальзывает печаль и мне становится больно.

– Нет, милая, – целую ее в макушку. – Сегодня я буду здесь.

***

Мы выходим на улицу. Я устраиваюсь в беседке, Илай проходит следом. Молчит. Опирается руками о колени, немного подаваясь вперед. А у меня внутри настоящий ураган. Не знаю, с чего начать…

– Получается, к Еве ты убежала после моего боя?

Его голос звучит тихо и это пугает меня.

– Да, – киваю, нервно теребя подол худи. – Тетя Маша позвонила мне и сказала, что Ева с велосипеда упала и что рука сильно болит. Я рванула сюда, полночи провели в травмпункте. Закрытый перелом лучевой кости. Ходить в гипсе месяц.

Он кивнул. Опустил взгляд на свои ладони и на протяжении нескольких секунд усиленно рассматривал их.

– Ты зол на меня?

– Да, – ответил без промедления, а меня холодом обдало. Ну вот и все. Что и требовалось ожидать.

– Прости, но…

Он поднял на меня глаза, и в них плескалась злость.

– Потому что ты молчала, Нина. Потому что не говорила о дочке и держала ее здесь. Да что с тобой вообще? Зачем вся эта скрытность, зачем эта одежда закрытая, до сих пор закрытая… Цыпленок?

Он протягивает ладонь и накрывает ей мою. И я только сейчас понимаю, что руки трясутся.

– Я с тобой. И вас никто не обидит, слышишь? И я хочу, чтобы ты мне доверяла.

В глазах начинает печь. Илай кривится и, ни слова не говоря, просто тянет на себя, заставляя усесться к нему на колени. И когда я оказываюсь в его сильных руках, он обвивает мою талию, прижимая к себе. Крепко-крепко прижимает и лицом мне в грудь утыкается, давая понять, что он рядом со мной. И что я могу говорить ему все.

– Мне было восемнадцать, когда я осталась одна, – прочищаю горло, начинаю говорить. Илай замирает, слушает внимательно.

– Он увез меня в город после смерти бабушки, поселил в квартиру и через месяц сделал предложение. Он был старше меня, я всегда его боялась. Он нравился мне, а разве не может понравиться юной девчонке сильный и властный мужчина? Костя окружал меня заботой… нет, он никогда не был ласковым со мной, никогда не говорил о чувствах, но я ни в чем не нуждалась. Тогда мне казалось именно так. С самого начала я знала, что Костя был бандитом. Но на самом деле все оказалось намного страшнее… Полковник ФСБ. Ему все можно, и ему за это ничего не будет....

Я замолкаю. Провожу по короткому ежику его волос.

– Шрамы… это он? – раздается его приглушенный голос.

Я киваю. В глазах слезы, мне стыдно и больно. Но я должна ему все рассказать.