Забери мою боль

Я плакала. Я пыталась достучаться до него, я тарабанила в дверь и звала. Но никто не приходил. Никто не отвечал.

Кажется, я выплакала все слезы. Последние несколько часов я лежала на полу, и у меня не было сил даже подняться.

Два раза за это время мне принесли поесть и попить, сводили в туалет. Сергей был немногословен. Я просила его, я умоляла показать мне дочь, дать увидеться с ней, но в ответ он только сильнее сжимал мое плечо.

Я думала о них постоянно. Ева, Илай… и так по кругу. Как малышка без меня? Как она себя чувствует? Где она? Я молила бога, чтобы Воронов дал нам увидеться… Я знала, что плохого дочке он не сделает, а вот разлучить нас он мог.

Мое сердце сжималось от невыносимой боли. Илай. Как он там? Не представляю, как ему было больно прочитать мою записку… После смерти Потапа это еще один сильный удар по нему. Я закрывала глаза, сжималась внутренне, стараясь переждать, перетерпеть ту агонию, что сжигала меня дотла.

У него был бой. И я не знаю, как он его провел. Стараюсь думать о хорошем, но черт, кого я обманываю? Разве может быть хорошо провести бой в состоянии, в котором он был? Столько раз мысли о той записке рвали мне душу. Правильно ли я поступила? А что если? Щипала себя, приходя в чувства. Какие если? Ни одного шанса против Кости. Воронов бы не отдал меня, а Илай бы не отступил.

В темноте раздаются чьи-то шаги. Я подскакиваю с пола и спешу на шум. Тонкая полоска света разливается по полу, и я устремляюсь к ней.

– Откройте, пожалуйста! – голос сорван, хриплый. Снова слезами душит. Я тарабаню в дверь так сильно, что руки стираются в кровь.

– Костя, дай увидеть дочь! Пожалуйста!

Дверь открывается. Глаза режет от яркого света, и я не сразу понимаю, кто стоит передо мной.

– Ты посмотри, как разнылась, – раздается надменный голос мужа. – Материнский инстинкт проснулся? А где же он был, когда ты забирала дочку у отца, а? – он наклонился, схватил меня за плечо.

– Пожалуйста, дай мне увидеться с ней. Просто пару минут, – я рыдала. Смотрела на него невидящим взглядом, заливаясь слезами. За эти два дня я пережила столько боли, что сейчас готова абсолютно на все, только бы он дал мне увидеть Еву. Только бы убедиться, что малышка в порядке.

– Моя дочь цела, – прорычал сквозь зубы у самого уха. – У нее была ангина, мамаша ты чертова, – толчок в спину, и я едва не падаю на пол.

– Встала и пошла!

Схватив меня за волосы, вздернул вверх. Я пыталась поспевать за ним, но Костя шел слишком быстро. А мой организм был слишком изможденный от происходящего в последние дни.

Он вывел меня из дома во двор. У входа стояло несколько машин.

– Мама! – раздался детский голосок. Сердце на миг перестало биться, но уже спустя пару секунд оно зашлось в бешеной скачке.

Дочка выбежала из черного Ровера Кости и сорвалась мне навстречу. Тут же усталость вся куда-то делась. Я рванула к ней.

– Мама, мамочка! – Ева обняла меня и расплакалась. Я прижимала к себе дочку и пыталась проглотить огромный ком, ставший поперек горла. Я вдыхала ее запах, мысленно благодаря все святые силы за помощь. Она со мной. Она рядом. Остальное не важно.

– Мама, Пальма пропала, – захныкала дочка. Отстранившись, я увидела как в ее глазках заблестела влага.

– Вчера утром я проснулась, а ее нет. Я весь дом обыскала…

Я покосилась на Костю. Он стоял и курил, словно ни в чем не бывало. Даже представить страшно, что он сделал с щенком. Рядом с ним был Сергей и еще несколько бойцов Воронова. Я только сейчас обратила внимание на то, что он слишком нервный. На Косте не было лица. Под глазами синяки, он то и дело подносил к губам сигарету, нервно разминая шею.

– Садись в машину, мы уезжаем, – бросил мне строго.

По коже пробежал озноб от догадки.

– Куда?

Окинув меня недовольным взглядом, он выбросил в сторону сигарету.

– В аэропорт. Рейс через два часа.

Я выпрямилась и отодвинула малышку себе за спину.

– Я не поеду никуда, – отчеканила каждое слово.

Если позволю ему увезти нас – это смерть в чистом виде. За границей у нас точно не будет шансов сбежать от него. Я видела, как буквально по миллиметру его глаза застилало яростью.

– Я сказал, бл*ть, садись в машину! Вь*бу ведь мало не покажется! А потом побежишь жалиться, какой я плохой…

Я ненавижу его.

Обернувшись, попросила малышку сесть в машину.

– Куда дел щенка? – спросила у него, когда Ева была уже внутри авто.

Он ухмыльнулся, мазнув по мне омерзительно-липким взглядом.

– Щенка? Ты про своего бойца? Так сдох он прямо на ринге. Такое удовольствие было смотреть, как его метелят… – он сделал шаг, сократив между нами дистанцию до «ничего».

– А я ведь даже болел за него… тогда, на прежнем бою… сидел с Орловым и ставил на него бабки. А ты ведь в то время была в зале тоже… милая моя, – он протянул ко мне руку, я отпрянула. Его слова об Илае ножом в самое сердце. Так больно стало, что даже страх ушел на второй план.

Я не верила ему. Ни слову его не верила.

– Пошел к черту, – процедила сквозь зубы, вкладывая в эту фразу всю злость, что кипела внутри.

Резкий удар. Толчок. Он запихивает меня в машину.

– Серый, выезжай вперед. Мы за тобой.