Забери мою девственность

— А что так можно было? — перенимаю я его шутливый тон.

— Тебе можно все, детка, — накрывает мои губы, — помнится, ты обещала мне минет, а теперь пытаешься соскочить и подсунуть каких-то шлюх?

— Я не отказываюсь, — лепечу подавленно, — прости, дурацкий разговор.

— Откуда такие загоны? — Гонголо поднимает мое лицо за подбородок и смотрит мне в глаза.

Пожимаю плечом.

— Я беременна. Загоны — нормальное явление в моем положении.

— Я не могу сказать, что твои умозаключения взяты из воздуха, — признает Андреа, — параллельные отношения для меня всегда были нормой. Но сейчас я хочу только тебя и точно не хочу возвращаться в наш дом от шлюх.

— Сейчас? — акцентирую я, — а что будет потом?

— Я не знаю, Тайа, — честно признается Гонголо, — жизнь длинная. Я точно не готов давать никаких обещаний на годы вперед.

— Но ты мне скажешь честно, если что-то изменится? — решаю я до конца прояснить беспокоящие вопросы.

— Чтобы получить непрогнозируемую неадекватную реакцию? — хмыкает Андреа.

— Я не страдаю неадекватной ревностью и не сделаю ничего неразумного, — неуверенно возражаю я.

— Сделаешь. Неадекватная ревность дело времени. Смотри, как это работает. Во-первых, сейчас ты не уверена в себе, потому что, по-твоему, я тебе не принадлежу. Поэтому ты допускаешь вариант, при котором я мог бы развлечься со шлюхой. Чем больше времени я буду тебе верен, тем сильнее ты будешь воспринимать меня, как свою собственность. Соответственно, лет через десять мое желание получить секс на стороне станет страшным ударом по твоему собственническому инстинкту.

— А во-вторых? — морщу нос.

— А, во-вторых, как ни печально, ты пока не воспринимаешь меня, как отца своих будущих детей, потому что беременна от другого. Как только ты перепрограммируешься на меня, будешь настроена отбивать отца своих детей от разных конкурирующих самок. Потому что этот самец должен дать защиту тебе и потомству, а также обеспечить будущее твоим детям.

Поэтому, я сделаю все, чтобы ты никогда ничего не узнала о моей интрижке, если такое произойдет. Женщины не способны воспринимать информацию о левом сексе адекватно. Оскорбленный инстинкт собственницы толкает их на разрыв отношений. Страх за будущее потомства просто загоняет в стрессовое состояние с непредсказуемым результатом.

— Ты сильно обобщаешь. Есть же пары, которые обсуждают свободные отношения, выставляют границы и нормально переживают интим на стороне.

— Я не собираюсь давать тебе право на свободные отношения, — обрубает Андреа, — женщинам это вообще не надо. Я тебе уже говорил и повторю, для мужчины трах без любви — нормальное явление. Для женщин — противоестественное. Если они любят своего мужчину, то хотят спать только с ним. Свободные отношения — это когда женщина насилует себя только для того, чтобы «отомстить» партнеру.

Так и подмывает припомнить обстоятельства нашего знакомства, но у меня нет цели подраконить Андреа, я хочу все прояснить и обрести спокойствие.

— Но если ты мне ничего не скажешь, то я не буду знать о рисках, — рассуждаю я, — это неопределенность, я буду вечно жить на пороховой бочке.

— Нет никаких рисков. Если я тебе ничего не сказал, значит это не стоило знаний. Если вдруг случится что-то серьезное, у меня появятся чувства к другой женщине, обещаю, что скажу.

— Спасибо!

— Но я слабо представляю такую ситуацию. Сейчас я даже не могу представить, что захочу кого-то другого, пока ты рядом со мной. Я постоянно думаю о тебе в фоновом режиме. И не могу до конца поверить в то, что ты моя, — он берет мое лицо в ладони и осыпает его чувственными поцелуями, — ты течешь по моим венам вместо крови, как я смогу жить, если они опустеют?

— Гонголо, как в тебе может уживаться циник с романтиком? — риторически вопрошаю я, закрывая глаза и подставляя веки под его губы.

— Каждый человек имеет генетический набор и приобретенные данные. Цинизм у меня врожденный, а романтик проснулся, когда встретил тебя.

Глава 17. Страхи

Андреа

Тая спит, и я наконец-то отпускаю эмоции. Сжимаю зубы, злюсь на себя и терзаюсь от ревности. Я научился давить в зачатке весь негатив, потому что мои вспышки пугают мою женщину.

Осторожно перекладываю голову Таи со своего плеча, встаю и спускаюсь в спортзал. Надеваю перчатки и выплескиваю свою агрессию на боксерскую грушу. Когда представляю, как ее трогал другой, в груди вспыхивает огонь. Я становлюсь драконом, готовым поджечь весь этот чертов мир с другими мужчинами, а также дурацкими устоями, традициями и требованиями.

Во мне живет страх, что Тае надоест жить со мной в непонятном статусе. Как бы она не утверждала, что независима от общественного мнения, это всего лишь бравада. Сплетни умеют больно жалить. Я пытаюсь оградить Таю от пересудов. Очень удачно, что она захотела жить в Альберони подальше от венецианской тусовки.

Я хочу создать ей максимально комфортные условия. Мой самый страшный кошмар снова ее потерять. Вдруг кто-нибудь ее обидит, и она захочет вновь исчезнуть из моей жизни. Опять просочится сквозь пальцы, как больше года назад.