Забери мою роль

Алёна улыбнулась уголками губ, но в глазах, по-прежнему, царила печаль. Она всё говорила и говорила, а я с трудом распознавала в том человеке, которого описывала сейчас эта странная девушка, Левицкого. Роберт и ухаживать? Цветы? Да, ладно! Но она продолжала говорить, а я — слушать.

Алёна вдруг перевела на меня свой взгляд, видимо, обратив внимание на то, как сильно я недоумевала. Воспользовавшись паузой, решила задать ей уточняющий вопрос. Ну, вдруг у неё после обморока путаница в голове.

— Ты точно говоришь о том, кто сейчас вышел в эту дверь? Роберт Левицкий — романтик? Он умеет беззаботно смеяться?

Обречённая улыбка на лице. Кивок, вот только грусти в этих жестах столько, что вряд ли эти воспоминания доставляли девушке приятные эмоции.

— Умел, Эль. Тот, кого ты видишь сейчас и тот, кого я любила, это словно разные люди. Нет, он никогда не витал в облаках, не обещал золотые горы и стихов не сочинял, он ухаживал, как умел, но это было так искренне, так естественно… И… он любил меня, я чувствовала это, он не был таким мерзавцем, каким является сейчас, а может… Я просто не понимала, кто находится рядом, слишком слепа была…

Значит, Роберт любил. По-настоящему. Что ж, могу в это поверить, хоть и сложно применить это к тому человеку, которого знаю. Но я видела взгляд парня, который обнимал на том фото Алёну, и без труда тогда узнала в нём Левицкого, сомнение вызывал лишь взгляд. Не думала, что он способен на чувства, однако Алёна подтверждает: да, они были вместе. И были счастливы.

Тянущее чувство в области груди не отпускало, а в голове один и тот же вопрос: так что же произошло? Мне показалось, Алёна ушла глубоко в себя, в то прошлое, о котором сейчас мне рассказывала, её взгляд блуждал где-то далеко, она на время задумалась, глядя сквозь меня, но вскоре продолжила:

— Шло время, наши отношения продолжались, Роберт очень возмужал. Он упрямым был, целенаправленно шёл к тому, что считал необходимым. Просто делал, что считал нужным и ни у кого не спрашивал. Мне это в нём с одной стороны и нравилось. Если он говорил — то не отступал. Мог горы свернуть на своём пути, если ему они мешали. Но иногда именно это и пугало, а однажды… — Алёна запнулась, широко раскрыла глаза и сжала губы. Словно раздумывала, стоит ли мне рассказывать. Глубокий вздох. Ну же, продолжай! Словно читая мои мысли, она всё же нарушила тишину: — Однажды я поняла — вызывало страх это качество в нём не зря. Тогда я узнала, что он, по-настоящему, страшный человек. Но и я не лучше. К тому времени у нас всё чаще возникали недопонимания… Тогда я впервые решила, что нам не по пути, поздно поняла, что всё глупости. Это я виновата. Во всём, — обречённо произнесла девушка и обняла себя за плечи. Я тоже ощутила холод от её интонации. — Это я дала повод, но ничего не было, правда. Роберт приревновал, и мы поссорились. Я должна была его остановить, я должна была… Я могла всё это предотвратить…

Алёна всхлипнула и вдруг схватилась за горло, словно ей тяжело дышать, она снова уставилась перед собой, а я, обратив внимание, на её шею, на которой виднелись следы насилия, тут же догадалась спросить:

— Он тогда ударил тебя? Применил силу?

Девушка подняла на меня свой взгляд, я впервые видела в её глазах такую боль. И голос её не узнала, он был пропитан тоской и отчаянием, я почувствовала озноб от этого взгляда:

— Лучше бы он избил меня, Эль. Чтобы места живого не осталось. Пусть бы он мне отомстил, всё, что угодно сделал. Но он… Он стал убийцей.

Алёна закрыла рот рукой, словно глуша свой же крик, слёзы уже вовсю катились по её щекам, я присела рядом и попыталась обнять девушку, мне было её, по-настоящему, жаль. Предприняла попытку спросить, кого же он убил, но Алёна на этот вопрос не ответила. Она просто тряслась в моих руках, уже не сдерживаясь, а я прижимала её сильнее к себе, больше не учиняя ей такой цепляющий за живое допрос. Сейчас я ей верила, верила, что не врёт, что говорит правду. Так невозможно играть или я совершенно не разбираюсь в людях. Внутри меня всё разрывалось на части от того, что сейчас услышала. Почему же так больно?

Ведь знала, осознавала, что Роберт мерзавец. Отца избили по его указке. И не один раз! И после этого я так легко сдалась в плен, который словно магнитом притягивал меня к этому страшному человеку. Нет, это был тогда не алкоголь. Это я. Отвратительна сама себе была, хотела вычеркнуть ту ночь из памяти, а сегодня ему стоило лишь взглянуть на меня, лишь прикоснуться, чтобы я снова желала только одного — чтобы он вернул меня в свои объятия, в которых я, срывая голос, просила время остановиться. Но я не допущу больше слабости. Я не должна. Я не имею права.