Заберите вашего сына (СИ)

— Тихую, скромную невесту. Родственникам покажем, ты обязательно одобришь, — вдохновенно вещал, разглядывая панели на стенах. Промелькнула идея о ремонте, особенно больно смотреть на потолок — местами пошли трещины, две лампы не работают. Интерактивная доска только новая да оборудования для презентаций.

— Кстати, паркет весь грязный, у нас так плохо стали убирать? За что мы деньги платим? — бормочу между делом, услышав очередное отцовское со сдавленным смешком:

— Амир, прекрати дурачиться. Я не подобрал тебе невесту.

Ой, спасибо. Прямо от сердца отлегло, мир в краски окрасился. Подошел ближе, присаживаясь рядом с отцом, наливая в стакан воды и, с интересом дожидаясь, пока он соизволит наконец прояснить суть разговора.

— Я не говорю, что ты обязан жениться прямо сейчас, — начинает уже спокойнее, подтянув к себе бутылку, отвинчивая крышку, наливая себе в стакан и отставляя обратно. Пара капель падает на поверхность, однако ни он, ни я на это никак не реагируем. — Однако об этом стоит задуматься. Не можешь же всю жизнь бегать за юбками? Никто не настаивает, выбирай. Но серьезно, а не как ты это делаешь.

Тяжело вздыхаю, отбрасывая маску дурачества в сторону.

— Может выберешь невесту? — спрашиваю с надеждой, получая в ответ отрицательное покачивание головы.

Возможно, это был бы самой просто вариант — поступить, как часто делали у нас на родине некоторые семьи. Родители подбирали хорошую девушку, а затем жених шел свататься. Или красть, памятуя старые обычаи. Но здесь не Кавказ, наша семья давно и прочно поселилась в России. Большая часть родни жила в США — стране свободных нравов, где твоя национальность имела значение лишь для пограничников.

Только дедушка еще цеплялся за свои корни, он же подбирал отцу невесту — мою маму. И хотя она была русской, по всем меркам идеально подходила. Тихая, нежная, скромная, женственная со звонким смехом и мягкими белокурыми волосами — все, что осталось в моей памяти, не считая с десяток снимков нашей семьи в альбоме.

— Не стану никого подбирать Амир, тебе жить, а не мне. Но только делай это с умом, а не женись на первой встречной из желания мне угодить, — услышал голос папы, вырываясь из вихря воспоминаний. Моргнул, затем тяжело вздохнул, отпивая немного из стакана, промочив пересохшее горло.

— Ладно, — бурчу, после чего хитро добавляю. — При условии, что ты женишься на Виолетте в этом году!

Ой, как он засопел. Подумал, что сейчас как баран меня прирережет, пустив на шашлык. Кулаки сжал, ноздри раздул, глаза сощурил. Еще бы, Виолетта Магазинчикова — женщина-катастрофа. Полная мамина противоположность. Никакой сдержанности, полная независимость. Нас учили, что муж — глава семьи, женщина должна быть под его защитой. Они слабее, их нужно оберегать, ведь только с ними мужчина способен продолжить род и обрести уют.

Ну, да. Попробуйте обрести уют с психованной рыжей журналисткой, которая пять часов кряду в мусорном контейнере сидела, выслеживая с фотоаппаратом разыскиваемого преступника! Вот только… Сердцу не прикажешь, правда? И по сжатой челюсти отца вижу, что никогда оно его слушаться не станет, хоть мужчина должен быть тверд в своих убеждениях.

— Невыносимая просто, — буркнул папа мрачно, сжимая стакан. — Дома ее запереть, дабы дурью не страдала. И Лилька туда же. Двадцать четыре года, все по бомжатникам лазает, работая в сомнительной газетенке. Говорил же Виоле, давай хоть заграницу отправим. Нет, я сама. Все сама!

Поколение женщин «всесамамогу», будто одни Магазинчиковы такие. Хотя согласен, эти прямо особенные. Особенно младшая Магазин, она еще со школы с миром в голове не живет и вечно во что-то ввязывается. Хотя Виолетта нам регулярно рассказывает о жизни своей дочери, толком не знаю, как там дела у нее. Не виделись, сколько? Лет пять, наверное, с последней встречи выпускников.

Пожимаю плечами, усмехаясь.

— Теперь понимаешь, почему мне так сложно с невестой? — говорю, едва отец успокаивается, беря себя в руки после секундной вспышки недовольства своей женщиной. — В отличие от тебя, мне драйва не хочется. Чего поскромнее бы.

— Иногда, Амир, все не так, как кажется, — хмыкает он. Раздается стук и в приоткрытой щели появляется темноволосая голова папиной секретарши Марины. Девушка окидывает нас заинтересованным взором, будто чуя сенсацию, о которой можно будет растрепать коллегам в обед и произносит:

— Давид Джумберович, там японцы приехали со своим сакэ, — отец хлопает в ладоши, потирая руки с довольным видом, хищно оглядываясь.

— Отлично. Марина, проводи их в мой кабинет. Сейчас посмотрим, что они там за договор нам привезли, — улыбается, поднимаясь из-за стола, бросая на меня торжествующий взор. — Пойдешь?

— Пять бутылок договора, — предупреждает Марина, отчего отец чешет подбородок, на котором уже проступает темная щетина. — Васю звать?

Переглядываюсь с отцом, посмотрев на ждущую девушку и вскидываю бровь:

— А Вася уже отошел от вчерашних переговоров с французами?

— Это же Водянов, — отмахивается папа, спешно хватая со стола свой смартфон и ежедневник с ручкой. — Ему никакой алкоголь ни по чем.