Заблудившиеся

Самым ценным качеством коммерческого директора стала способность, приобретенная за годы работы в газете, врать непринужденно и очень убедительно — и Крыленко не жалел о своем выборе. Слушая на собрании выступление Тимофеева, Владимир Петрович думал, что в разговоре со следователем, а в неизбежности такого разговора или допроса он не сомневался, коммерческий директор наговорит семь бочек, но не даст в руки милиции ни грамма полезной информации.

Следом за Тимофеевым выступал заместитель директора Станислав Евгеньевич Стригайлов, не сказавший ничего нового, лишь прожевавший на свой лад некоторые тезисы Крыленко, Стригайлов говорил громким глухим басом, казалось, его голос доносится из глубокого подземелья, а сам заместитель в черной тройке выглядел так, будто собрался на похороны. Стригайлов, имевший большую лысину, брился наголо и носил бороду, оттого его лицо казалось перевернутым. Сколько раз Крыленко повторял ему, что издательство «Прометей» не китобойная шхуна, чтобы иметь здесь внешность романтического шкипера. Суровое, нарочито мужественное лицо Стригайлова становилось еще более суровым после таких слов начальника, бриться он отказывался.

В конце концов, Крыленко смирился и перестал делать замечания. Владимир Петрович слушал Стригайлова, думая, что и этот человек окажется для следствия бесполезным. Если как следует покопаться в его большой голове, так не найдешь ничего, кроме лирики поэтов конца девятнадцатого века. Стригайлов, знаток и ценитель поэзии, не раз предлагал Крыленко издать всевозможные антологии стихов. Аргументы в пользу коммерческой нецелесообразности таких изданий для узкого круга избранных интеллектуалов на Стригайлова не действовали, и он, выждав время, предлагал какую-нибудь новую глупость.

Стригайлова, несмотря на свою несговорчивость и туповатое упрямство, держали на работе за то, что Станислав Евгеньевич прекрасно исполнял свои прямые обязанности, занимаясь тем, чем должен заниматься человек на его месте. Завершая собрание, Станислав Евгеньевич призвал сотрудников расходиться по рабочим местам и засесть за дела. «Несмотря ни на что, наша работа не замрет ни на час, — заключил он высокопарно под усмешки и шепот редакторов. — Лично я готов работать бесплатно, если обстоятельства того требуют. Это моя личная позиция».

Сотрудники разбрелись по кабинетам, но работа не шла, слишком много накопилось эмоций, эти эмоции требовали выхода. Люди ходили из кабинета в кабинет, пересказывали друг другу одни и те же всем знакомые события, толкуя их так и эдак, пили чай, обсуждали известие о прибавке окладов. После обеда страсти несколько улеглись, и даже Агнесса Георгиевна, обегавшая все кабинеты и обсудившая с подругами новости, заняла свое место в приемной.

* * *

Крыленко попусту пронервничал первую половину дня, но звонок из милиции раздался лишь под вечер. Любезный голос, мужчина назвался старшим следователем Максимом Викторовичем Ефремовым и попросил зайти в городское управление внутренних дел, предварительно получив пропуск в соседнем здании на первом этаже.

«А где это находится?» — спросил Крыленко вдруг от волнения, как тогда при обыске, потерявший способность соображать. Следователь назвал знакомый всей стране адрес. На следующий день Владимир Петрович провел более трех часов в кабинете старшего следователя. Ефремов ровным голосом, не выдавая своего интереса, задавал Крыленко вопросы о деятельности издательства, курил, пил крепкий чай.

Владимир Петрович, ожидавший чего угодно, был удивлен, что протокол не велся, следователь лишь делал пометки в своем толстом блокноте простым карандашом и взял ручку, лишь когда отмечал Крыленко пропуск. За толстыми двойными рамами кабинета исчезали все городские звуки, оттого, может, голоса в кабинете звучали непривычно громко. Крыленко быстро справился с волнением, старался отвечать немногословно и четко, чтобы произвести впечатление скромного учтивого человека.

Следователь, начав по порядку, спросил, когда было зарегистрировано акционерное общество «Прометей-Европа», каков профиль его деятельности, какого рода литературу выпускает издательство. Крыленко ерзал на стуле, простые эти вопросы, казалось, имеют второе дно, они исполнены скрытого зловещего смысла. Владимир Петрович оказался подавлен аскетической суровостью кабинета, длинными мрачными коридорами следственного управления, хмурой физиономией следователя. «Неужели меня пригласили сюда только затем, чтобы задать эти банальные вопросы?» — думал он.

Под дешевым, видавшим виды пиджаком следователь носил шерстяную жилетку невыразительного болотного цвета, на руке блестели сусальным золотом древние часы «Победа». Разглядывая эти дешевые второсортные вещи, Крыленко проклинал свой яркий двубортный пиджак с блестящими пуговицами, шелковый галстук и ботинки из крокодиловой кожи. «Наверное, для этого следователя все, кто носит дорогие пиджаки и ботинки — уже воры, — думал он. — И угораздило же меня так вырядиться».