Заблудшее сердце

– Да, это большая утрата, – вздыхая, повторил Джеймс.

Увидев немую боль в глазах своего господина, дворецкий, не сказав больше ни слова, удалился. Он изучил Джеймса довольно хорошо, чтобы понять, что сейчас лучше оставить его в покое. Вряд ли найдутся слова, которые смогут утешить. Время залечит раны, память притупит болезненные воспоминания, а пока виконт имел право погоревать в одиночестве.

Норвил вышел за дверь и, остановившись, вытер слезы. Логан и Джеймс выросли на глазах старика, он видел, как с годами крепла их дружба, и он лучше, чем кто-либо, знал, какая это чудовищная потеря для хозяина. Тяжело вздохнув, дворецкий неторопливо зашаркал по холлу.

Глава III

Джеймс принял ванну и, набросив халат, направился в свой кабинет. Ему нужно было время, чтобы обдумать, как сказать обо всем семье Логана.

Он вошел в комнату и огляделся. Все, как раньше. Это была его любимая комната в доме. Интерьер был изысканным, но без излишеств: массивный письменный стол и обитый кожей большой мягкий стул, на стенах панели из темного ореха, многочисленные полки, уставленные книгами. Завершал композицию мягкий ковер в тон мебели. Также тут находился небольшой бар, спрятанный между полками. К нему и направился виконт.

Налив себе янтарную жидкость из бутылки, выбранной среди прочих, он сделал изрядный глоток и стал мерять шагами комнату. Напиток был крепким – это был тот самый виски, которого так жаждал виконт, сидя в грязном трактире. По горлу разлилась горячая волна. Это дало небольшое облегчение, и от удовольствия Джеймс закрыл глаза и запрокинул голову. Жаль, что не многие люди его сословия могут оценить вкусовую гамму этого напитка. Конечно, не все шотландское виски достойно восхищения, но как бы ни производился тот сорт, что сейчас был у него в стакане, он мог составить достойную конкуренцию даже лучшему французскому бренди. В бренди Джеймсу всегда не хватало вкуса, а в виски его товарища было все. Этот напиток был словно сам Джеймс: мягкий и жесткий в одно и то же время; наполненный цветом, но при этом прозрачный и чистый; крепкий, но оставляющий приятное послевкусие. Напиток настоящих мужчин, а не мягкотелых позеров…

Выпив еще несколько порций, виконт понял, что так и не нашел ни одной подходящей фразы. Ему очень хотелось напиться, чтобы хоть ненадолго забыть обо всем на свете, но назавтра следовало иметь светлую голову. Еще немного посидев, он с большой неохотой заставил себя поднялся наверх.

***

Утро уже пробивалось сквозь окна спальни, а заснуть так и не удалось. Наверно, это была самая долгая ночь в его жизни. Мысли бушевали в голове, не давая сну сморить его даже на минуту.

Было около шести. Джеймс дернул за шнурок, и через некоторое время появился Норвил.

– Доброе утро, милорд!

– Если б оно было добрым… – мрачно проворчал виконт.

– О… вы правы. Милорд, прошу, простите мне мою старческую глупость.

Старик виновато склонил голову.

– Не вини себя, все в порядке. Подай мне форму, – устало попросил Джеймс.

Слуга исчез за дверьми гардеробной, а через минуту появился, неся в руках вычищенный мундир. Одевшись, Джеймс выпил только кофе, отказался от завтрака, который заботливый Норвил уговаривал его съесть, вышел из дома и направился к конюшне.

Он ехал не спеша, оттягивая момент неизбежности. Каждая миля давалась ему с большим трудом. В душе он сознавал, что, как только он принесет эту печальную весть родным друга, ему самому придется признать: Логана больше нет, и ничего уже не изменить.

Поместье семьи Бьюмонд – Кингстон-холл – раскинулось в пригороде Лондона, в окружении зеленых долин, приблизительно в двух часах езды от городского особняка Джеймса в Мейфере. Виконт остановился на вершине холма, с которого открывался прекрасный вид на имение, и, немного помедлив, пустил лошадь мелкой рысью.

Парадные ворота остались позади. Подъехав ближе к дому, Джеймс почувствовал приступ тревоги, ноги как будто влились в стремена. В какой-то миг неудержимо захотелось развернуть лошадь и уехать обратно. К сожалению, пути к отступлению не было – ему предстояло выполнить тяжкую миссию.

Глава IV

Выглянув в окно, Эмми Бьюмонд застыла как вкопанная. Она не верила своим глазам. Неужели это явь? Она сразу узнала высокого мужчину в красном военном мундире, неспешно подъезжавшего на гнедом жеребце к дому. Это был он – человек, занимавший все ее мечты.

Джеймс Уильям Уайт, виконт Уэкингфилд. Его имя звучало как песня. Она пригляделась внимательнее, чтобы увериться, не обманывает ли ее зрение. Убедившись, что это действительно он, она вдруг почувствовала, будто пол уходит из-под ног. Тело охватил странный трепет, а дыхание, казалось, вот-вот остановится. Виконт, как всегда, выглядел великолепно. А глаза… Даже из окна третьего этажа Эмми показалось, что она видит синеву его глаз.