Заблудшие

Стефания не вернулась и на следующий день. Деваться было не куда и снова пришлось идти к Наташке. Больше таких неконтролируемых всплесков чувств, Григорий позволить себе не мог. Это было не правильно. Он ведь любил Стефанию. Об этом он и сказал Наталье, но уже после того, как они в очередной раз приминали сено в коровнике. По довольной физиономии дочери, Оксана Богдановна тоже понимала, что помощь соседу заключалась не только в дойке коровы.

— Что ты творишь? Побойся Бога! — взывала она к голосу разума нерадивой дочки.

— Сашка вернется, выгонит тебя.

— Когда он вернется? И вернется ли вообще? Я молодая девка и не хочу быть монашкой, — огрызалась Наташка.

— Но он не женится на тебе. Ты ему и нужна-то совсем для другого. На что ты рассчитываешь?

— Я знаю, что не женится, и не на что, я не рассчитываю. Мне с ним просто хорошо, пусть и не долго. Вернется Стефания и все прекратится. Любит он ее, — приводила она свои доводы.

— Ее любит, а с тобой спит. Что за мужики такие? — негодовала Оксана Богдановна.

— Война, мама. Что с нами будет завтра, никто не знает. Надо жить сейчас, была у дочери своя философия.

Стефания вернулась поздно вечером на третий день. Чижов ее уже сегодня и не ждал. Приехала она какая-то бледная и расстроенная. Может встреча с родителями на нее так повлияла? Расспрашивать на ночь глядя ни о чем не стал. Утро вечера мудренее. С утречка толком и поговорить не успели. Стеша побежала в коровник, а Чижов занялся с поросятами. Хозяйка вышла из сарая во двор, а тут Наташка собственной персоной с крынкой в руках. Удивление было не только у хозяйки, но и у гостьи.

— Чего тебе? — задала резонный вопрос Новак.

— Доброе утро. А я пришла помочь Григорию Васильевичу с коровой, — зарделась соседка. Тут и Гришка из сарая показался. Пришлось ему давать пояснения хозяйке.

— Я с «Зорькой» общего языка не нашел, вот и обратился за помощью. Наташа мне корову подоит, а дальше я уже сам, — смущенно доложил работник.

— Это хорошо, что у нас соседи такие отзывчивые. И коровку подоят и за мужиком присмотрят, — с явным намеком на возможные их взаимоотношения, сказала Стефания.

— Спасибо тебе Наташа, — с нескрываемым подтекстом произнесла хозяйка.

— Я уже вернулась и теперь сама со всеми управлюсь, а за заботу о Григории Васильевиче, я тебе благодарна.

— Тогда, я пошла, — развернулась Деревянко.

— Постой. Возьми молока для малыша. Мы соседи и надо помогать друг другу. Ты мне помогла, а я тебе, — наполнила Стефания белой жидкостью крынку соседки. От такой заботы украинка засмущалась еще больше.

— Гриша, проводи нашу гостью. Если тебе что-нибудь понадобится, то обращайся ко мне, — попросила Стефания. Мужчина сопроводил женщину до ворот.

— Когда она вернулась? — тихо прошептала украинка.

— Вчера вечером.

— Мог бы, и предупредить, — недовольно заметила Наталья. Григорий пропустил это мимо ушей.

— Послушай, Наташ, то, что между нами было, все неправильно. Я сильно перед тобой виноват. Ты прости меня, пожалуйста, что подал тебе надежду. Я люблю Стешу и хочу быть рядом с ней, — виновато опустив голову произнес Чижов.

— Не надо извиняться Григорий Васильевич. Что было, то прошло. Я все прекрасно понимаю. Ничего болтать я не собираюсь. Если пожелаете, что-то рассказать пани Стефани, то это ваше право. Я этого делать не собираюсь. Спасибо, что не оттолкнули меня и дали почувствовать себя женщиной. Больше за молоком к вам я не приду, и вы не приходите. Это ни к чему, — повела себя очень порядочно молодая женщина.

— Будьте счастливы с пани Стефанией. Вы на это заслужили.

Он проводил прощальным взглядом ее удаляющуюся по улице фигурку, а затем, опустив голову, словно провинившийся перед хозяином пес, поплелся обратно во двор.

Глава 4

Стук в окно посреди ночи, для семейства Деревянко оказался полной неожиданностью. Ванька недовольно заворчал во сне, а Наташа замерла над его кроваткой, покачивая колыбель из стороны в сторону. Оксана Богдановна чертыхнувшись, встала с постели и стала возиться с керосиновой лампой, пытаясь зажечь фитиль. У нее это получилось со второй попытки. Свет керосинки осветил убогую обстановку хаты. Накинув на плечи платок, женщина поплелась в сторону дверей.

— Кого это нелегкая принесла? — бурчала женщина, останавливаясь возле окна и пытаясь рассмотреть происходящее за стеклом. Из темноты ночи неожиданно появилось заросшее щетиной лицо. Мужчина приблизился к стеклу как можно ближе, чтобы его было легче опознать.

— Свят, свят! — перекрестилась старшая по возрасту жительница дома.

— Сашка, ты что ли?

— Сашка? — повторил женский голос в глубине дома. Послышалась возня. Это Наташка вскакивала с кровати.

— Я, Оксана Богдановна, — откликнулись снаружи. Звякнул засов и через порог шагнул молодой парень в военном френче и мазепенке на голове. У него через плечо был переброшен немецкий автомат.

— Сашка, живой! — полу обняла его Оксана Богдановна.

— Саша! — пискнула Наталья и повисла на шее мужа.

— Где ты был? Я так тебя ждала! — радовалась она.