Заблуждение велосипеда

Из однокурсников больше всех я дружила с Магди, направленном учиться в Москву коммунистической партией Ирака. По национальности он был курд, партизанил, даже родился в партизанском лагере, точный возраст его был неизвестен, в анкете значился год рождения и в скобках «плюс минус три».

– Иракские коммунисты мне сказали, будто в Советском Союзе такой уровень коммунистической морали, что деньги не имеют никакого значения, – озадаченно сетовал он.

Мы с ним пытались вместе сочинять сценарий. Дар у Магди поэтический, лирический, идущий вразрез с жесткими политическими темами, за которые он брался, сын своего многомиллионного, находящегося в хронической заднице народа. Показывал фотографии друзей – много светловолосых, голубоглазых. А вот заснеженные горы, идут парни с автоматами, вместе с ними собаки, совершенно русские дворняги.

– Это около нашего лагеря в горах.

Когда начались занятия по научному атеизму, адепт Заратустры Магди был очень недоволен:

– Будут говорить, что Бога нет, – нехорошо.

Преподавательница не пришла, так как сломала ногу.

– Ага, «Бога нет», – подметил Магди.

К слову, преподавательница научного атеизма вполне могла бы преподавать Закон Божий. Зачет проходил так:

– Нагорную проповедь читали? Рассказывайте…

Если расскажешь без запинки – зачет.

Женя Волков со станции Абрамцево, тоже однокурсник, паренек маленького, «гномского» роста, с огромными светлыми глазами и черной бородой. Форменный гном. До ВГИКа успел поучиться и на филфаке, и в авиационном. Писал нежные детские сказки или жесткие, страшные армейские истории, в те годы совершенно «непроходимые». Однажды позвонил мне:

– Слушай, это самое, ну, в общем, сколько времени?

– Полвосьмого, а что?

– Ничего, ладно, давай, пока.

Через несколько дней дает мне листочек:

«Я хотел сказать вам «люблю»,

Но спросил вас, который час…»

Пил Женя Волков конкретно, в пьяном виде становился невыносим.

В мастерской Киры Константиновны Парамоновой учился Гриша Галич. Вот уж действительно – совпадение. «А жена моя, товарищ Парамонова, находилась в это время за границею», – пел Гришин папа.

Гриша как две капли воды похож на отца. Фамилия у него другая, какая-то двойная, украинская. Аркаша Высоцкий тоже учился в этой мастерской – в тулупе нараспашку, со стаканом крепкого кофе в руке бороздил коридоры Орденоносного. В этой же мастерской училась дочь секретаря парткома института, Настя – милая круглолицая девушка с длинной косой.

– Ты член комитета комсомола и часто там бываешь, знаешь, где что лежит, – однажды обратилась ко мне она. – У меня к тебе просьба. Укради, пожалуйста, мою личную учетную карточку. И сожги.

Встретив мой недоуменный взгляд, прибавила:

– Или, если хочешь, вместе сожжем.

Я ничего не понимаю.

– Я собираюсь выходить замуж за нашего выпускника, – она называет имя и фамилию юноши, – а он вскоре будет рукополагаться. Нехорошо же, если у священника жена – комсомолка.

Вгиковская фантасмагория!

Благочестивая будущая матушка подбивает приятельницу совершить кражу. Жена священника – комсомолка! Ай-яй-яй! А то, что она дочь секретаря парткома – ничего, «проканает»?

Никакую учетную карточку умыкать я не стала.

О дальнейшем развитии семейной жизни милейшей Насти мне ничего неизвестно. Должно быть, вышла замуж за кого-то другого, поскольку первоначальный кандидат теперь авторитетный монах в сане архимандрита, возглавляет один из московских монастырей.

Прекрасный мир, необыкновенные, редкостные времена, полные невероятных превращений и чудес…

Мне казалось, что Число подружится с Магди. Я пригласила Число на просмотр студенческих работ, и он их так смотрел, вполглаза, с таким видом, что вот, мол, он бы и сам гораздо лучше фильмы наснимал, просто есть дела и поважнее. Ну, как обычно. Потом сидели с Магди в курилке, о чем-то болтали.

– Душа-парень твой Магди, – смеялся потом Число. – Поэт, филососф, а у самого руки по локоть в крови…

– Ты что?..

– Ну, привет! – совсем развеселился Число. – Он же партизан, борется за государственность курдов. Поезда взрывал, людей мочил направо и налево, профессиональный террорист. Вот это я понимаю! А вы все на собраниях голосуете. Да ничего тут никогда не будет, все игры в дозированную свободу, мы на факультете решили журнал свой издавать, нас прикрыли мигом, мне теперь наркоту шьют, чтобы посадить… Вот тебе и журнал… Мама уже на человека не похожа, Федьку-командира просила со мной поговорить, Новый год вместе встречали с Федькой, и он все бубнил что-то… «Брось журнал да брось журнал, получи диплом да получи диплом… Как истинный патриот и верный сын обновляемого Отечества ты не должен огорчать маму…»