Заблуждения толпы

В двадцатом столетии одна некогда малоизвестная протестантская секта внезапно ворвалась на американскую религиозную и политическую сцену, сделалась влиятельным общественным движением не только в Соединенных Штатах Америки, но и во всем мире. Не будет преувеличением назвать это событие религиозной массовой манией, которая уже привела к ряду печальных инцидентов и которая в отдаленной перспективе чревата Армагеддоном. Пожалуй, наглядной иллюстрацией здесь может послужить небольшой эпизод из жизни израильских животноводов.

В середине 1990-х годов Юби Гилад, молочник из ортодоксальной сельскохозяйственной общины Кфар-Хасидим в долине Изреель на севере Израиля, столкнулся с немалыми трудностями, когда у него возникло желание оплодотворить одну из своих коров голштинской породы. В Швейцарии он заказал бычью сперму, и в августе 1996 года черно-белая корова Гилада произвела на свет Мелоди, телку поразительного рыжего окраса. Для горстки иудеев и христиан все сразу стало ясно – конец света воистину близок. Если коротко, в рыжей Мелоди узрели телицу Апокалипсиса⁴²⁸.

Подобно алой шерстяной нитке, сюжет о «бычьем катаклизме» пронизывает почти три тысячи лет истории милленаризма. Древние израильтяне верили, что любой, соприкоснувшийся с мертвым телом или находившийся с ним под одной крышей, нечист и потому не может войти в Иерусалимский храм. В те дни запрет распространялся на всех, кроме младенцев. От этой нечистоты можно было избавиться, как гласил вышеприведенный эпиграф из книги Чисел, только посредством особого ритуала, когда священники приносили в жертву телицу (молодую корову, никогда не рожавшую) чисто рыжего окраса, которая никогда не ходила под ярмом и была без единого изъяна. Ее забивали и сжигали на костре заодно с красной шерстью, веткой кедра и веточкой иссопа. Обряд совершался на Елеонской горе, что возвышалась над храмом; пепел телицы смешивали с чистой водой из источника Шилоах. Вот если (и никак иначе) окропить нечистого человека водой с пеплом, на третий и на седьмой дни после соприкосновения с мертвой плотью, скверна с него сойдет⁴²⁹.

Разрушение Второго храма римлянами в 70 году н. э. сделало невозможным выполнение этой сложной процедуры. Спустя тысячелетие великий еврейский интеллектуал Средневековья Маймонид попытался разобраться в утратившем смысл ритуале очищения.

Маймонид родился в исламской Испании около 1135 года. Он преуспел в учебе, стал практиковать медицину и в конечном счете возглавил иудейскую общину Каира в пору, когда Восток бурлил из-за вторжения крестоносцев. Его самым значительным достижением оказалась Мишна Тора, компендиум этических норм и законов иудаизма. Но обоснование ритуального очищения привело в замешательство даже этого великого ученого, который обозначил его как chok (тайна): «Сие не подлежит постижению человеческим разумом»⁴³⁰. Впрочем, историю обряда Маймонид все-таки описал:

«Первую [священную рыжую телицу] принес в жертву наш учитель Моисей. Вторую пожертвовал пророк Ездра. Еще семь были пожертвованы до разрушения Второго храма. А десятую принесет царь Машиах [мессия], да предстанет он нам как можно скорее. Аминь, и да исполнится воля Божья»⁴³¹.

Вот почему для некоторых евреев и христиан рождение Мелоди оказалось своего рода провозвестием: в этой телке увидели десятую по счету рыжую телицу, знак пришествия Мессии. Крошечное меньшинство верующих не сомневалось в том, что рождение рыжей телицы без изъянов знаменует собой следующий порядок событий (в подробности не вдаемся): неминуемое вознесение правоверных на небеса, наступление часа расплаты и титаническая битва с антихристом, глобальный хаос и адское пламя повсюду, возвращение Иисуса и Его тысячелетнее правление, завершающий суд Божий и, наконец, финал всего.

История Мелоди нашла отклик в сердцах, потому что эта история неразрывно связана с наиболее известным и опасным массовым заблуждением, которое красной нитью проходит через жизнь человечества, а именно – с нарративом последних времен. В новое и новейшее время подобные сюжеты породили множество трагедий: от катастрофического безумия анабаптистов до многочисленных относительно малых трагедий, вроде эпизода с Храмом солнца.

За последние полвека сложилась новая, своеобразная форма нарратива о последних временах; этой форме ныне привержено большинство протестантов-евангелистов. Речь о «диспенсационализме», который привел к возникновению вероучения, прочно утвердившегося в Америке и расколовшего американское общество на два лагеря с принципиально разными мировоззрениями. Печальнее всего то, что история, схожая с историей Мелоди, может однажды превратиться в катастрофическое самоисполняющееся пророчество, причем вовсе не так, как это воображают иудеи, христиане и мусульмане.

* * *