Читаем Заботы Леонида Ефремова полностью

Что тяжело, где тяжело, в чем? Я еще жив, а значит, мое «тяжело» не тяжелее, чем у всех. Шаг, еще шаг. Неохота обходить встречных, здороваться, начинать новый день так же, как вчера, позавчера, всегда.

Остановился посреди лестницы, перевел дыхание. Лобов пробежал мимо как ошалелый и уже за спиной закричал: «Здравствуйте!» И тоже остановился на мгновение, как будто решил что-то спросить, но раздумал, побежал дальше.

Андреев навстречу, мой староста, — молча поклонился и прошел вниз с каким-то странным выражением лица. Что это с ним? Здесь ли Никита?

— Андреев, талончики на завтрак есть у всех?

Обернулся, кивнул. Тоже ни звука в подтверждение. Разговаривать и ему надоело? И здороваться надоело?

— Леня, Леонид Михайлович, подожди!

— А, Ирочка, здравствуй. Что-нибудь случилось?

— Привезли новые стеллажи. Надо книжки перебрать и переставить. Дай мне, пожалуйста, кого-нибудь из своих ребят, Бородулина хорошо бы.

— Хорошо. Кого поймаешь, хоть всех.

— Они меня не послушаются, ты бы сам.

— Ладно, Ирочка, пришлю.

— А у тебя, Леня, все в порядке?

— Все в порядке. Все в том же порядке, в каком твои книги. Я пришлю ребят, не беспокойся.

А вот и директор шагает через ступеньку.

— Здравствуй, Михалыч, ты что такой сегодня ленивый?

— Да так. Иду вот, и что-то неохота, Николай Иванович.

— Что неохота?

— Да так — все неохота.

— Проигрыш расстроил?

— Какой, чей проигрыш?

— Да ну тебя, ты, я смотрю, не следишь за футболом.

— Не слежу, Николай, плохо слежу — это, я понимаю, странно, теперь все помешаны на спорте.

— Что с тобой, ты, смотрю, совсем скис. А у нас, между прочим, неплохие новости. Мы, может быть, получим переходящее знамя района. И за спортивные достижения тоже...

Директор поднимался теперь на каждую новую ступень лестницы так же медленно, как и я. И не мог я сейчас сразу сказать ему, что скоро мы расстанемся, хотя в том, что училище получает знамя, есть, наверно, и моя заслуга, и что, когда я перейду на другую работу, надеюсь, больше у меня будет возможности следить не только за футболом: за новыми книгами, за всем, что идет в театрах, в кино, за всей жизнью, на которую вот уже не один год нет у меня ни времени, ни сил. Сейчас я даже не способен толком объяснить, что за причины заставляют меня уйти из училища. Я хочу объясниться так же честно и прямо, как объяснился со мной Глеб Бородулин, меня должны понять. Разговор будет не простым, не коротким, директор должен хоть отчасти пережить то, что пережил я за недавние дни, и пройти вместе со мной путь от уверенности, что все в полном порядке, до тревоги, переосмысления и взрыва, до понимания того, что многое нужно переменить в слишком благополучных, привычных буднях наших дел и взаимоотношений.

А вот и преподаватель эстетики кланяется нам, он, как всегда, не только вежлив — галантен, и одет с подчеркнутой тщательностью, и бородка аккуратно подстрижена. И с ним продолжим мы еще разговор о личностях и неличностях, о петле Нестерова, о подвиге, пойдем куда-нибудь, посидим, потолкуем.

А вот и Акоп в спортивном костюме, улыбается мне и хмурится при виде директора.

— Здравствуй, Акоп, — говорю я.

— Здравствуйте, Акоп Ованесович, — говорит сдержанно Николай и отрывается от меня, шагнув сразу на две ступеньки вверх.

— Привет, дорогой, ты мне снова нужен, — говорит Акоп, шутливо смахивая с меня пылинки. Наверно, снова разговор о дежурстве с дружинниками.

— Для богатырской заставы?

— Надо же, какой догадливый, такие вот и нужны: предстоят жаркие схватки с нарушителями порядка. Твое дежурство перенесли на сегодня.

— Не будет у меня, Акоп, жарких схваток, поищи другого.

— И это все, что ты можешь мне сказать?

— Да, все. И поверь: сегодня я не пришел бы даже на твою свадьбу. — Не мог я ему сказать, что сегодня иду в больницу, и по какому поводу.

— О, дорогой, понимаю. Свидание! Только почему ты такой невеселый? Тогда был кислый и опять такой же. Нет на тебя армянского коньяку.

— Нет, Акоп. До следующего раза. Извини. Мне не до шуток.

Вот и опять на лестнице собираются вместе все сто дел. Поднялся на второй этаж, пошел по коридору, где, как всегда, шум и толкотня, открыл дверь в комнату мастеров. И снова навстречу — солнечные окна, Майка сидит на стуле и опять что-то шьет. Не токарем бы ей быть, а портнихой.

И Татьяна рядом. Вглядывается в движения рук своей наставницы, будто ищет что-то. Увидела меня, смутилась, перекинула «конский хвостик» за плечи, одернула юбку.

— Здравствуйте, портнихи.

— Здравствуйте, — поднялась Татьяна со стула.

— Здравствуй, Леня, — говорит Майка, не отрываясь от дела. — Вот учу, как шить костюм. В Доме культуры намечается бал-маскарад литературных героев. Хочешь быть Онегиным? — улыбается она.

— Я смотрю, празднуете — не ленитесь. А Глеб собирается быть Ленским?

Татьяна покраснела. Отвела взгляд, переминается с ноги на ногу.

— Не беспокойся, дуэли не будет, — говорит Майка, откусывая нитку.

— Что же, молодцы, значит, все в порядке, — сказал я, торопливо доставая из шкафчика, из специальной фанерной секции журнал группы. «Вот с кем я должен буду по-настоящему поговорить — с Майкой», — подумал я.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Свет любви
Свет любви

В новом романе Виктора Крюкова «Свет любви» правдиво раскрывается героика напряженного труда и беспокойной жизни советских летчиков и тех, кто обеспечивает безопасность полетов.Сложные взаимоотношения героев — любовь, измена, дружба, ревность — и острые общественные конфликты образуют сюжетную основу романа.Виктор Иванович Крюков родился в 1926 году в деревне Поломиницы Высоковского района Калининской области. В 1943 году был призван в Советскую Армию. Служил в зенитной артиллерии, затем, после окончания авиационно-технической школы, механиком, техником самолета, химинструктором в Высшем летном училище. В 1956 году с отличием окончил Литературный институт имени А. М. Горького.Первую книгу Виктора Крюкова, вышедшую в Военном издательстве в 1958 году, составили рассказы об авиаторах. В 1961 году издательство «Советская Россия» выпустило его роман «Творцы и пророки».

Лариса Викторовна Шевченко , Майя Александровна Немировская , Хизер Грэм , Цветочек Лета , Цветочек Лета

Фантастика / Фэнтези / Современная проза / Проза / Советская классическая проза