Заботы Межмирного Судьи

Мимо проплывала наклонённая над улицей длинная гранитная фигура сгорбленного старца ужасающей, отвратительной внешности. Декоративная псевдоготическая горгулья? Карикатура, гротескный портрет? Старинный кошель в правой руке… Ну, конечно же! А тут и вывеска вспыхнула золотым огнём: «Гнусный ростовщик». Если местный финансист поместил над банком такое своё изображение, он обладает не только капиталом, но и недюжинным чувством юмора. Судье захотелось, чтобы именно остроумцу-банкиру, соседу обвиняемой, выпал жребий участвовать в Процессе, лучше Обвинителем. Защитное поле банка оказалось такой мощности, что силач Платон покорно сместился ближе к середине улицы.

А вот и приметная бронзовая решётка перед входными дверями подъезда обвиняемой. Плоский и затейливо стянутый бронзовый дракон, раскрывающий страшную пасть на прохожего или посетителя. Решётка отъехала, скрывшись в стене, резная дубовая дверь за нею распахнулась. Однако Судья не торопился проникать внутрь здания. Напротив, он мысленно приказал Платону отойти на середину улицы, чтобы, не торопясь, рассмотреть цветастую россыпь цинковых блях с гротескными живописными портретами и именами жильцов, образующую нечто вреде плоской пёстрой тиары над входом. Ошибки нет, там фигурирует и молодая красавица (а как же?), называющая себя «прекрасной ведьмой Клео». Судья велел Платону специально, с возможностью максимального увеличения, сканировать бляхи. Всё вторично здесь, всё подражательно! Только сейчас до него дошло, что здания города куда больше похожи на неоготические архитектурные фантазии Эжена Виодле-ле-Дюка или Антони Гауди, чем на настоящую готику, а те же бляхи с информацией о жильцах то ли подражают польским гробовым портретам покойников XVII–XVIII веков, то ли пародируют их.

Теперь внутрь! Паланкин Судьи буквально взлетел по вычурной лестнице, сделанной в форме ступенчатого мельхиорового водопада, а важный старик ступил на светло-зелёный ковёр только перед открытой дверью в квартиру ведьмы. Один из роботов-невидимок задержался на площадке, чтобы разобрать и сложить паланкин, остальные прикрыли Судью, а он прошёл, с удовольствием разминая ноги, через прихожую в открытую дверь просторной комнаты, очевидно, гостиной.

Дизайнер, работавший здесь над интерьером, откровенно копировал художественные решения Гауди для дома Бальо в Барселоне на Земле, однако этим мимолётным наблюдением Судья и ограничился. Настало время отдавать всё свое внимание ожидавшим его участникам суда. В гостиной их трое – Обвинитель, Защитник и хозяйка квартиры, она же подсудимая. Роскошное кресло, чуть ли не трон, поставлено для Судьи напротив кушетки с полулежащей на ней подсудимой, кресла попроще для Обвинителя – справа от него, для защитника – слева. Обвинитель – в чёрном балахоне с красной отделкой, Защитник – в белом с зелёной отделкой. Бросив по короткому взгляду на свои руки и колени, Судья убедился, что и сам одет в соответствии с им же придуманным этикетом – балахон чёрный, обшлага и подкладка капюшона из белого шёлка.

Судья обменялся поклонами с Обвинителем и Защитником, предупредил на общеязе, что процесс фиксируется во всех деталях и публичен, потом дал слово Обвинителю. Пока тот откашливался, Судья, понятное дело, присмотрелся к подсудимой. С причёской мадам Рекамье на портрете Давида, то есть точно так же перетянув копну рыжих волос чёрной атласной лентой, в такой же тунике, такая же босая и приняв ту же позу, «прекрасная ведьма Клео» возлегала, однако, на кушетке не античного типа, но тоже небезызвестной в истории культуры… Ах, да! На такой же, стиля модерн, снималась у фотографа в Нью-Йорке тогда ещё неувядаемая Сара Бернар. Тут чёрные лакированные доги, боковины замысловатой кушетки, повернули свои тупые морды к Судье и сверкнули красными огоньками глаз. Это диво-дивное призвано, наверное, заменить обязательный по этикету поклон подсудимой, и не пошевелившейся, когда Судья вежливо наклонил голову в её сторону. Что ж, недолго ей осталось оригинальничать…

– Господин Межмирный Судья! Госпожа Защитник! Подсудимая, называющая себя прекрасной ведьмой Клео! Меня, Пастера Роббера, главного акционера Хеллбургской генетической лаборатории, вольная община города своим честным голосованием уполномочила выполнить обязанности обвинителя на этом процессе «Хеллбург против прекрасной ведьмы Клео». Согласно Конституции Хеллбурга и в соответствии с Межмирным сводом законов о преступлениях против жизни и свободы, я провёл следствие совместно со столь же демократически избранным Защитником, здесь присутствующей мадам Волковой. Будут ли вопросы ко мне от членов суда?

– Не вы ли, господин Обвинитель, и начали это дело? – осведомился Судья.

– Нет, господин Судья. Жалобу подала хозяйка бутика «Новейшая Коко Шанель», мадам Йо-йо Шанель, работодатель убитой модистки Констанс Бреби.

– У меня вопросов нет, – буркнула Защитник, эффектная шатенка без возраста. То бишь между двумястами и восемьюстами. Скользнув по ней взглядом вторично, Судья отметил на её раскрашенном, как у куклы, лице славянские скулы.