Заброшенное метро

– Вот именно, милочка, сразу. Надо было сразу. Но кто же знал… – Старик машинально поднял со стола пустую пачку «Примы», потряс её и разочарованно бросил обратно. – Беда оказалась в том, что я провёл здесь слишком много времени, слишком много узнал, слишком много побывал в ямах. Я успел стать частью этого нового безумного мира, где властвует Молох. Частью, понимаете? Метро проникло внутрь меня и привязало к себе настолько, что уже не могло отпустить.

– Как это? – спросил я.

– Поднявшись на поверхность, я начал чувствовать недомогание. Слабость, лёгкое головокружение. Поначалу не придал значения. Но чем дальше я удалялся от станции, тем хуже мне становилось. Пульс участился, жутко разболелась голова, появились судороги, стало тяжело дышать. А потом и вовсе начал задыхаться.

Тогда я сделал несколько шагов назад и ощутил пусть небольшое, но облегчение. И чтобы недомогание полностью ушло, мне пришлось спуститься обратно на станцию. Таким образом, я и оказался в этой страшной ловушке. Поэтому, когда, после аварии, закрывали Ленинградскую, мне пришлось прятаться. Меня искали какое-то время, но в итоге ушли ни с чем. Стоя за колонной центрального зала, я смотрел, как последний рабочий закручивает гайку на решетчатой двери перед нижним вестибюлем. Смотрел, понимая, что обрекаю себя на одиночество. И на пусть не такую быструю, как наверху, но гораздо более жуткую смерть. Затянув гайку, рабочий ещё долго вглядывался во тьму. И, видимо, на всякий случай бросил гаечный ключ на эту сторону. Я слышал, как удаляются его шаги. А потом погас свет.

– Это ужасно… – Ксюха всхлипнула. По её грязной щеке скатилась слеза. – И с тех пор Вы здесь?

Фёдоров обречённо развёл руками:

– Как видите. Застрял между мирами.

– И давно?

– Хм…, – старик почесал седую бороду, – с полгода поди, может больше. А кажется – и вовсе вечность.

– А что девочка?

– Ах да, девочка… Я, конечно, стараюсь быть осторожным, не поднимаю шум, без нужды не покидаю укрытий. Но она знает, что я здесь. Нутром чую – знает. И просто придерживает напоследок. Я для неё – как неприкосновенный запас. Когда окончательно изголодается, доберётся и до меня. Вопрос времени, только и всего.

– Андрей Николаевич, не переживайте. Мы что-нибудь придумаем! – Вырвалось у меня.

– Да что ты придумаешь? – махнул рукой старик.

– А что в туннелях? – Спросил вдруг Макс. – До действующих перегонов можно дойти?

– Ишь ты, что удумал. – старик усмехнулся. – Все четыре туннеля перекрыты гермозатворами. Станция полностью изолирована.

Вот те на! Гермозатворы… Я совсем про них забыл. Ну да, всё логично! Раз тут такое творится, то ясен пень, что станцию надо опечатывать со всех возможных сторон. Эти гигантские двери, конечно, установлены на случай затопления или ядерной войны, но вполне себе сойдут для защиты и от древнего демона. Что же делать теперь, блин?

– А открыть не пробовали?

– Пробовал. Даже курбель отыскал.

– А что это? – спросила Ксюха.

– Такая большая рукоятка для ручного открытия гермодвери. – пояснил я.

– Ну и? – поторопил деда Макс.

– На трёх гермозатворах курбель даже вставить не удалось, – пазы сбиты чем-то тяжёлым. Думаю, специально. А вот на четвёртой паз был деформирован несильно, удалось выправить и даже приоткрыть гермодверь. Но сантиметров на десять, дай бог. Дальше не пошло. Как будто чем-то заблокирована снаружи.

– Вот блин! – Серый с досады цокнул языком и шлёпнул себя по колену.

– Да-а, ещё бы чуть-чуть и можно было протиснуться…

– А если тараном? – Вскинул голову Макс.

Старик снова расхохотался.

– Тараном, говорит! Да вы хоть представляете, сколько весит эта дверь?!

– Тонн пятнадцать, полагаю.

– Ну, почти… У вас физику в школах преподают ещё? Каким же, по-вашему, должен быть этот таран?

– Ну, например, размером с вагон. – невозмутимо ответил Макс.

Уголки губ старика медленно опустились. Фёдоров перестал смеяться. Он вновь неосознанно потянулся дрожащей рукой к пустой пачке сигарет, нервно смял её. Задумался, посмотрел куда-то сквозь потолок, нахмурив брови, и промолвил:

– Что ж, можно попробовать…

– Вы серьёзно?! – Ксюха взмахнула руками, – Это же самоубийство! Максим, нет! Забудьте! Этого не будет!

– Успокойся, Ксюх. – Я притянул её к себе. – Он не собирается в нём ехать. Так ведь, Макс?

– Я что, похож на больного? – возмутился он. – Отгоним вагон назад, до развилки. Направим в перегонный туннель на герму, зажму педаль чем-нибудь и соскочу. Дальше – дело техники.

Ксюха облегчённо выдохнула, но всё же недовольно покачала головой:

– Не нравится мне это. Очередная безумная идея от Максима.

Макс вопросительно взглянул на меня. Я едва заметно кивнул. Молча кивнул и Серёга.

– Это ваш шанс. – проговорил старик. – Маловероятный, но шанс уйти отсюда живыми. Если повезёт не наткнуться на Молоха…

– Что значит ваш? – взволнованно посмотрела на него Ксюха. – А как же Вы?

– Фёдоров категорично замотал головой:

– Мне всё равно далеко не уйти. Девчонка не отпустит.

Серёга открыл было рот, но дед не дал ему заговорить.