Заброшенный сад Персефоны (СИ)

Виктор отшатнулся. Тут же все вокруг заколыхалось и образы вплелись цветными нитями в вихрь. Однако, похоже, кинотеатр закрываться не спешил. Цветные узоры сплетались в новый большой кокон.

Горыныч сидел за столом с банкой пива в левой руке и плакал, разглядывая фотографию в рамке. На развернутом экране строчка за строчкой проползала информация от Айка: графики темпоральных катаклизмов. И в центре экрана завертелась воронка. Она росла в размерах, размазывая стол и шефа по внутренней своей поверхности. Она корежила, затягивала все, что оказывалось рядом. В том числе и его, Виктора. Тело скрутило, завернуло, его выжимали, словно белье. Сознание отключилось, и снова картина. Теперь Виктор на учебном полигоне, только воюет не с роботом. Здесь бой между людьми. На Виктора исподлобья смотрел погибший в прошлом году в катастрофе Гарик Левин. Противник держал в руках древний шестиствольный пулемет. Снизу клубился туман, обвиваясь белесыми щупальцами вокруг ног, словно бээровец стоял на облаке. Виктор вдруг не к месту подумал, что столь тяжелую штуку не удержал бы в руках даже здоровяк Гарик. Но парень, по-видимому, понял мысли инспектора: повел плечом, усмехнулся. Стволы закрутились. Виктор беспомощно посмотрел по сторонам, пытаясь отыскать какое-нибудь укрытие, щелку, в которую можно спрятаться, беспомощно посмотрел на свои пустые руки, на туман…

Гарик резко повернулся и выпустил очередь в сторону полигона. Стволы изрыгнули пламя, послышался затухающий вой. Здание учебного центра раскололо, выплеснулась стена огня. Гарик хмыкнул, подмигнул и не оглядываясь пошел к пожару.

— Стой! — крикнул Виктор и побежал за другом.

Но тот поднял руку, словно приказывал остановиться, и шагнул в надвигающуюся волну лавы. Жар казался невыносимым, но при этом справа и слева от огня стремительно намерзал лед. Виктор бросился в сторону, стараясь откатиться подальше, и встал. Перед ним теперь стояла Леда. Его Леда, не сумевшая перешагнуть невесть как попавшие к ней результаты по «Дилосу». Ее планер разбился в Карпатах через день после того, как она узнала ту историю.

— Случайность, отказ системы, — выразили мнение специалисты. — Вероятность одна на миллион, но все же бывает.

Виктор не стал спорить, не было смысла. Вот только слишком много совпадений перед крушением. А специалисты… Они ведь и подумать не могли, что кто-то захочет… уйти сам.

Девушка посмотрела Виктору в глаза, виновато улыбаясь. Затем коснулась его щеки и сказала:

— Я не иду с тобой, Вик!

Виктор вздрогнул: он уже давно отвык от шутливого прозвища. Теперь оно отозвалось внутри ностальгической нежностью.

— Леда… — Виктор попытался удержать руку, но девушка легко выдернула ладонь.

— Нет, Вик, нет. Этот путь для тебя или для него.

Она кивнула куда-то за плечо Виктора. Он резко обернулся: на другой стороне огненной реки, посреди ледяного поля стоял человек в грязном комбинезоне. Второй инспектор Кудрявцев оживленно беседовал с Барином. Он что-то объяснял оружейнику. Виктор тряхнул головой и повернулся к Леде, но девушка исчезла. Он снова посмотрел на двойника. Тот, как оказалось, тоже остался в одиночестве и вдобавок пристально разглядывает инспектора-один.

Странная встреча, странное место. Двойник этот, огонь, лед. Тоненькие ручейки текут от ледника к реке, но на берегу испаряются без следа. Виктор еще немного постоял и пошел вдоль берега. Двойник сделал то же самое. Они шли вдоль реки огня, время от времени поглядывая друг на друга. Виктор не выходил за пределы узкой полосы, где жар рассеивал холод. Левее было пекло, правее — полярная стужа. Двойник, по-видимому, полностью одобрял такой путь. Хотя отличие все же было: Виктор-два шел немного под наклоном. Виктор вдруг сообразил, что и его тропа тоже наклонилась, а ледяное поле норовит превратиться в стену. Но вскоре в вогнутую стену превратилась и огненная река. Теперь двойник брел как бы вниз головой. Еще миг, и весь этот ледяной-огненный мир вдруг замкнулся в сферу, две половинки которого разделяла полоса огня. И два человека шли теперь по внутренней поверхности. Но метаморфозы не кончились на этом. Вскоре сфероид стал вытягиваться, искривляться. То тут, то там возникали провалы, где в вихрях и громком шипении сливались огонь и лед. Разрывы «оболочки» множились, расширялись. Сфероид стремительно исчезал. Тот кусочек поверхности, что был под ногами Виктора, продержался дольше всех, но вскоре исчез и он. Инспектор в полной мере осознал это только через несколько секунд, но испугаться не успел, ибо вскоре последовал мощный удар, пришедшийся на ребра. От резкой боли потемнело в глазах и перехватило дыхание.