Заброшенный сад Персефоны (СИ)

Провожать машину Виктор не стал. Чуть меньше восьми минут будет окружать тело защита, поэтому сантименты — это слишком дорогое удовольствие. Окружность индикатора уже перерезала темная полоска ушедшего времени жизни. За оставшиеся минуты надо успеть добраться до эвакоботов, где найдутся свои индивидуальные спасательные средства. Не ИСК, естественно, но вполне годный защитный костюм там точно отыщется. И уже в нем идти к шлюзу. Правда, если в эвакоботах по какой-то причине ничего не осталось, то эти минуты — последние, однако выбора-то нет.

Тут же возникла нелепая уверенность, что надо идти сразу к люку, чтобы не терять попусту оставшийся воздух на путешествие по палубе. Но Виктор понимал, что это решение происходит не от разума, а от инстинкта самосохранения. И этот древний инстинкт опасен. Он не хочет понимать, что если сразу идти к люку, то не останется никакого резерва. Если что-то пойдет не так, то не останется времени для похода за воздухом.

— Надо дойти до ботов, — сквозь зубы процедил Виктор и посмотрел на запястье.

Темный сегмент окружности индикатора вдруг показался огромным. Ушла почти четверть зеленого времени — времени жизни. И Виктор побежал.

С борта зонда палуба выглядела не слишком большой, теперь же она казалась бесконечной. Естественно, Виктор понимал, что размеры искажает его собственное воображение, но поделать ничего с собой не мог. Он бежал, страшась не успеть добраться до эвакоботов, до спасительных створок, до воздуха. С каждым взглядом на индикатор его окатывала волна паники, с которой приходилось отчаянно бороться. Пульсом билась мысль о том, что будет, если в расчеты вкралась ошибка? Что очень скоро ИСК рассыплется облачком серебристой пыли, оставит без защиты на растерзание безжалостной венерианской атмосферы.

Однако страхи и паника испарились, едва Виктор побежал к люку первого эвакобота. Окружность индикатора только-только сменила цвет на желтый. Оставалась еще добрая четверть отведенного времени — целых две минуты. Уняв дыхание, Виктор хлопнул ладонью по красному треугольнику, с нарисованным внутри желтым восклицательным знаком. Это означало безусловный приказ впустить человека на борт и незамедлительно начать расконсервацию. Дверь слегка провалилась внутрь и отъехала в сторону, а по бортам эвакобота замигали красные и желтые сигнальные огни. Включился прожектор. Яркий свет залил площадку перед проемом, громко взвыла сирена, призывая на посадку всех возможных пассажиров.

Шагнув внутрь эвакобота, Виктор первым делом отключил сирену и закрыл дверь. Со всех сторон ударил ветер, а на стене замигал индикатор генератора воздуха, работавшего на максимальной производительности.

Инспектор взял из ниши упаковку со спасательным снаряжением. Она оказалась не только довольно увесистой, но и раза в полтора больше, чем у ИСКов. Старая модель, что тут поделаешь.

Между тем полосы на манжетах ИСКа замигали красным. Что ж, балахон честно отработал свое. Виктор не стал откидывать капюшон, дожидаясь окончания времени. Через тридцать секунд ИСК рассыпался тающими серебристыми искорками. Инспектор вдохнул и поморщился: воздух в эвакоботе еще попахивал серой, но в остальном был уже вполне пригоден для дыхания. Какими бы древними ни были генераторы, но со своей работой они справлялись отлично.

Старинный комбинезон, находившийся в упаковке, оказался не слишком удобным. Да и материал какой-то плотный и не слишком гибкий. Блок жизнеобеспечения представлял собой тяжелый ремень, составленный из небольших параллелепипедов батарей. Воздухом система обеспечивала пять минут, но ремни были заменяемыми. Виктор к основному взял еще два: их энергии с запасом хватит, чтобы не только добраться до люка, но и вернуться обратно, если что-то пойдет не так.

Стоило защелкнуть пряжку и опустить на лицо мягкий щиток капюшона, как система активировалась. Комбинезон расцветили яркие мигающие огни, а перед носом возникло окошечко с цифрой триста, тут же сменившейся на двести девяносто девять.

— Живем!