Заброшенный в природу

Когда я снова положил листья на жаровню, родители Марии посмотрели на меня с ужасом, однако доктор успокоил их, сказав, что в живот их больше не станут втирать, и ласковым голосом попросил девушку немного приспустить рукава с плеч. После чего он смазал ей плечи керосином и стал втирать табачный пепел, сделав мне знак, чтобы я вышел из комнаты. Я вышел во двор и закурил сигариллу. Через минуту девушка пробежала мимо меня — сначала в одну сторону, потом в другую. Когда она возвращалась, я любезно кивнул ей и улыбнулся. Она же потупила глаза и быстро скрылась за дверью. Мне хотелось сказать ей: «Здравствуйте, сеньорита». Но я сдержался. Потом я засмотрелся на птицу в небе. Ее движения показались мне странными. Она парила, несомая воздушным течением, потом, прижав крылья к телу, камнем падала вниз, после чего снова начинала взмахивать крыльями, набирая высоту, и отдавалась во власть воздушных струй. И снова спускалась вниз и поднималась вверх, кружа над городом. Человек обычно не задумывается над тем, что летать — не только приятно, но и трудно. Нужно беспрестанно следить за воздушными потоками, которые постоянно меняются, переходить из одного потока в другой, резко проваливаться вниз, а потом снова набирать высоту, но уже в другом потоке. Но если он несет тебя не в ту сторону, которую ты избрал, нужно искать другой. И постоянно быть активным и точным в своих движениях. Как пловец. Хотя плыть в воздухе наверняка легче. Но если бы я, например, был птицей, то стал бы следить исключительно за точностью движений. И тогда я не мог бы думать ни о чем другом. Наверное, с течением времени птицы привыкают к этому и начинают делать все почти неосознанно. И тем не менее, пусть это не покажется странным, передвижение по земле может оказаться самым легким и надежным способом передвижения. Можно, скажем, где-то остановиться, опереться о стену, закурить сигариллу и долго-долго пялиться в небо. Птицы же этого сделать не могут. Если они перестанут махать крыльями, то камнем упадут вниз или же воздушное течение унесет их куда-то. Для птиц не существует стены, на которую они могут опереться. Разумеется, нет у них и сигарилл. Они в постоянном движении и всегда послушны колебаниям воздуха. Наверняка поэтому люди выглядят умнее их, ибо придумали столько всего: возвели города, написали множество книг, разбили сады и виноградники. И все это потому, что люди могут думать о многих вещах, а не сосредотачиваться только на движении. Помимо всего прочего, в воздухе ничего не растет, и город там невозможен. Птицам не дано совершить то, что доступно людям, так распорядилась сама природа. И все же мне хотелось бы оказаться на их месте: стрелой перелетать из одного места в другое, свободно парить в воздухе и позволять воздушным потокам нести себя куда-то. Это, наверное, невероятное ощущение! Как же прекрасно быть птицей! И какая глупая судьба — быть человеком, жалкая судьба, ничтожная… Ты должен всю жизнь добывать хлеб насущный, пахать землю и сеять зерно, силой и хитростью побеждать других тварей, живущих на земле. Какая рабская судьба! Сама природа сделала людей рабами, презренными слугами, заставила их влачить жалкое существование. Все люди — рабы по рождению, рабы природы, рабы бедности! Даже Филипп II, император Испании и Индий, по рождению является рабом. Жалкие существа, жалкие пленники! И, подобно всем ничтожествам, они этого не понимают… А что уж говорить о тех безумцах, которые надеются воскреснуть в собственной телесной оболочке или переродиться в кого-то другого и навечно продолжить влачить свое жалкое существование. Поистине безумцы! Но чего еще можно ожидать от слуг, от покорных, безмозглых созданий природы? Она просто-напросто сделала их такими. Как говорится в Книге, они должны в поте лица возделывать землю и добывать хлеб, и даже жаждать этого. Если можно было бы подняться высоко над этой рабской твердью и парить в воздухе, словно птицы, которые не пашут и не сеют, в том воздухе, где ничего не растет, поскольку им оно не нужно… Счастливые существа! Я бы даже сказал, что именно они — любимые дети, баловни природы, а не человек. Именно их она сотворила любовью, а человека — холодным рассудком, если она вообще обладает таковым. И несчастные самовлюбленные создания ползают, копошатся на земле. Им угрожают голод, болезни и подобные им существа, при этом даже неприятный запах изо рта может разрушить их жизнь, но, несмотря на это, они воображают себя высшим творением природы, даже осмеливаются утверждать, что созданы по образу и подобию Божьему. Милосердный Боже! Я представляю, насколько смешно это выглядит со стороны. Да и сверху тоже. Если бы у птиц было время подумать, а их ум не был бы занят проблемой движения — как я предполагаю! — они, наверное, думали бы о людях то же самое. Но по всему видно, что природа начисто лишила их способности размышлять. Да и кто знает, такое ли уж благо — способность думать? Это может оказаться самой большой глупостью, потерей времени, переливанием из пустого в порожнее и никчемной болтовней. Вот секунду назад сигарилла обожгла мне пальцы, и я не задумываясь бросил ее. И поступил правильно. А если ты способен поступать правильно, то какой смысл вообще думать? Никакого! Нет, правда, никакого! Человек больше всего задумывается тогда, когда не знает, как ему поступить правильно. И если он не из тех, о которых говорят, что витает в облаках, то именно с этой целью он и задумывается.