Забудь меня, если сможешь

— Почему ты так одета? — вопрос слетает с губ, прежде чем я успеваю подумать, и приземляется на края ее алой юбки.

— Я каждый раз просыпаюсь в новой одежде, — сообщает она металлическим голосом. — Иногда одежда повторяется, но это скорее исключение.

Теперь я осознаю, о каких мертвых глазах говорили мне мама и Рон.

Неужели еще каких-то несколько дней назад я смотрела на всех таким же стеклянным и равнодушным взглядом?

Нет. Сейчас я не такая. Сейчас я чувствую себя живой. Я, черт возьми, живая.

Ее темно-карие глаза с красной сеточкой смотрят куда-то сквозь меня, пока я разглядываю ее лицо. Над бледными и тонкими, словно нить губами, красуется коричневая родинка. Нос прямой с острым кончиком. Лицо полностью расслаблено, густые черные брови опущены, а отсутствующий взгляд с каждой секундой заставляет мышцы на спине сжиматься в тонкий узел. Кожа ее имеет неестественный синюшный оттенок, а худощавое тело угловатый характер. В области локтевого сгиба и лучевого сустава присутствуют характерные следы инъекций.

И только сейчас замечаю ее дрожащие бледные кисти рук. Навряд ли это как-то связано со страхом. Трясет не только кисти, но и само тело. Оно жаждет очередного укола.

Нервно сглатываю, когда нехорошие мысли заполоняют сознание, опасаясь подобной участи.

— Как тебя зовут? — вновь слышу я собственный охрипший голос.

Девушка больше не в силах стоять на ногах. Медленным шагом она подходит к кровати и обессиленно падает на мягкий матрас, бормоча под нос что-то невнятное.

— …номер двадцать… мне сказали…двадцать, — рука с браслетом на запястье скользит по воздуху и громко ударяется об край кровати. — …сказали будут звать Мел… Мелани. Но меня зовут двадцать… солдат номер…

Ее веки постепенно тяжелеют и сознание за считанные секунды проваливается в сон. Мелани начинает лихорадить, на широком лбу и остром носу появляются мелкие испарины пота. Время от времени она нервно дергается, издавая какие-то нечленораздельные звуки.

По спине прокатывается волна липкого ужаса, и я невольно делаю пару шагов назад, упираясь в бетонную стену с дешевыми бордовыми обоями. Поднимаю руки, осматривая многочисленные следы от уколов, и наблюдаю, как вены практически исчезают. Перестают иметь здоровый зеленоватый оттенок.

Они колют нам синтетический наркотик. И я понятия не имею зачем.

Глава 26

Внезапный щелчок в замочной скважине — единственный звук, который я впервые слышу за долгое время — пробуждает из сна. Боюсь открыть глаза и вновь столкнуться с беспроглядной тьмой. В воздухе раздаются легкие торопливые шаги, а старый потертый паркет не так сильно скрипит и проминается под тяжестью ног вошедшего.

В комнату вошел кто-то новенький.

Этот кто-то неторопливо включает ночник на полу и кладет на скрипучий паркет что-то твердое и металлическое. Затем легонько прикасается к моему плечу ледяной рукой.

Нервно вздрагиваю, распахивая глаза от неожиданности. Еще пару секунд несколько раз моргаю, чтобы отчетливее разглядеть новое лицо.

— Встава-а-а-й, — вдруг раздается тихий мелодичный шепот девушки в опасной близости от меня. — Тебе пора.

Сглатываю слюну, продолжая разглядывать ее лицо, наполовину освещенное тусклым светом ночника. В глаза мгновенно бросается заживающий шрам, пересекающий добрую половину левой щеки. Ярко-зеленые зрачки с малой толикой грусти заглядывают мне в глаза, а тонкие дугообразные брови с интересом приподняты вверх. Темно-русые волосы подстрижены под мальчика, с едва выступающей короткой челкой на узкий лоб.

— Я слегка подкрашу тебя. Ты же не против? — мягко произносит она, принимаясь копошиться на металлическом подносе. — Несколько дней назад ты ушибла моего брата. Меня предупредили о твоей агрессии. Но ты же не такая, верно?

С помощью кисти для макияжа она принимается аккуратно наносить синие тени, и кожа вокруг век начинает приятно щекотать. Затем бросаю мимолетный взгляд на одежду и замечаю, что меня переодели. На мне сидит серая помятая туника, усыпанная грязными пятнами неизвестного происхождения. Местами плотная ткань имеет потертости, а где-то даже прозрачные дыры, сделанные будто бы намеренно.

Оглядываю комнату и убеждаюсь, что моя привычная одежда пропала. Лишь потертый блокнот продолжает одиноко лежать на туалетном столике.

— Вот так… — ее губы изгибаются в мимолетной улыбке. — Ты молодец.

— Где я нахожусь? — спрашиваю тихим голосом, когда она принимается наносить бледную помаду на мои обветренные губы.

— Меня Лика зовут.

Тусклое освещение отбрасывает тень ее густых темных ресниц, и она отпечатывается на нижнем веке. Не могу понять, сколько ей лет, но глубокие морщины, скапливающиеся в уголках глаз и узком лбу, свидетельствуют о том, что она уже давно перешла рубеж в тридцать лет.

— Как мне к тебе обращаться?

— Зачем вы меня похитили? — продолжаю настаивать я, игнорируя ее вопрос.

Зачем ей мое имя? Она явно пришла не за этим.

— Ты уже давно ничего не ела, — мягким голосом констатирует она, кивая в сторону подноса на полу. — Давай договоримся. Ты поешь еду и через час к тебе зайдет мужчина, который очень хочет с тобой встретиться.