Забудь меня, любимая! (СИ)

Настя пылала. Ей хотелось избавиться от мешавшей одежды, соединиться с ним по-настоящему, слиться в одно, отдаться ему, почувствовать его внутри. Дать ему то, чего он так жаждал. Она приподняла бёдра и недвусмысленно потёрлась о Лёшин пах. Клитор мгновенно отозвался на это воздействие, низ живота прошило удовольствием и потребностью в разрядке. Тело заныло, настойчиво прося о большем. Она так сильно его хотела!

Лёша привстал на локте:

— Настя… — прошептал он, как пьяный. — Что же ты делаешь, Настя?

— Хочу тебя…

Она смотрела в зелёные глаза и тонула в них. Грудь быстро поднималась и опускалась, живот скручивало в частых сладких судорогах. Зацелованные губы пересохли и горели огнём. Она понятия не имела, что секс — это настолько приятно. Намного, намного приятнее, чем игры в душе со струйкой воды.

Лёша тоже выглядел диковато: дыхание тяжёлое, словно он бежал марафон, волосы всклокочены, щёки малиново-красные. Он положил руку на промежность Насти, и она ощутила между ног жар его ладони.

— Покажи мне, как тебе нравится, — хрипло попросил он.

Вот так, не раздеваясь? Через джинсы?

Настя коснулась его руки и подвигала ею вперёд-назад. Потом влево-вправо, потом по кругу. Лёша послушно повторял её движения, он быстро схватывал науку. Перед глазами всё поплыло, кровь зашумела в ушах, мир сузился до одной сверкающей точки — зарождающего оргазма, который накрывал её, как огненная лавина.

Медленно, испепеляюще и неотвратимо.

— Ух ты, — сказал Лёша, когда Настя снова обрела возможность слышать.

Она лежала в его объятиях уставшей куколкой, бессильной и счастливой. Он баюкал её, как маленькую, целовал лицо, гладил волосы.

— А как же ты? — спросила она, едва ворочая языком.

— Прости, я тоже кончил. Не смог удержаться. Ты была такой… сексуальной! Такой горячей! Уф-ф… — он щекотно дунул ей в ухо. —

Теперь мне придётся раскопать в дедушкиных запасах какие- нибудь штаны и переодеться. А потом вернёмся к нашим занятиям.

— К петтингу? — пошутила Настя.

— Нет. Сначала чай с конфетами, потом — экономика с математикой.

Я не хочу, чтобы ты вылетела на первой же сессии. Я буду твоим репетитором.

— А кем буду я? — спросила Настя.

— А ты будешь моей. Ты просто будешь моей.

7. Выстрел

Они занимались в подвале почти каждый день, и скоро это принесло плоды. Настя перестала паниковать, что отстаёт с учёбой, знания структурировались, она почувствовала интерес к предметам, которые раньше казались тёмным лесом. Она заразилась от Лёши позитивным отношением к выбранной профессии, и будущее представлялось ей благополучным и счастливым.

После занятий они слушали «Muse», валялись на диване, пили чай и ели консервы из запасов дедушки Васи. Он приболел и редко выходил из дома. Лёша боялся, что дед не переживёт зиму, а Настя утешала его, что блокадники крепкие и умеют цепляться за жизнь.

***

Целовались. Долго, страстно, до головокружения и онемения губ.

Ласкали друг друга руками, доводя до оргазма. Раздевались до трусов, но последнюю грань не переступали.

— Почему ты не предлагаешь мне нормальный секс? — спросила однажды Настя. — Думаешь, я не готова? Боишься, что откажу?

— Настюша, я ведь тоже девственник, — улыбнулся Лёша. — Может, это я не готов?

— Не ври, ты абсолютно готов! И хочешь этого не меньше меня.

— Хочу до полного охреневания, — рассмеялся он. — Думаю о тебе с утра до ночи, как одержимый маньяк. Закрываю глаза и вижу тебя — голую, горячую, влажную. Только мою, мою, мою сладкую девочку…

Он вылизывал её ухо и шептал признания.

— И что тебя сдерживает?

Настя млела в его объятиях.

— Хочу, чтобы это случилось не здесь, не в дедушкином бункере.

— А где?

— Где-нибудь в красивом месте, на большой кровати, на белых простынях.

— Можем выбрать день, когда родителей не будет дома, — у тебя или у меня, — предложила Настя.

— Это плохая идея, — возразил Лёша. — Мы же не дети, чтобы прятаться от взрослых. Слушай, у тебя есть шенгенская виза?

— Нет.

— А загранпаспорт?

— Паспорт есть.

— Тогда принеси его мне. Я съезжу в турфирму, они всё сделают.

— Мы куда-то поедем? — вскинулась Настя.

— Да. Сдадим сессию и рванём на отдых!

— А деньги? У меня нет денег, и мама не даст…

— У меня есть, — успокоил Лёша. — Я всё лето работал на заправке, скопил целое состояние.

— Шутишь?

— Нет, не шучу! На недельку отдыха хватит.

Зелёные глаза лучились смехом.

***

Всё-таки Печа их подстерёг. В переходе под путепроводом, изрисованном граффити, — в самом подходящем для засады месте.

Сначала массивная фигура в пуховике заслонила свет на выходе, а потом сзади подгребли неизменные Печины шестёрки. Настя и Лёша оказались заблокированными с двух сторон.

— Так-так-так, — гнусаво протянул Печа, — и кто это у нас такой хорошенький без охраны гуляет? Лёшенька Веснин, наш сладкий петушок? И Настенька Иванцова, его верная курочка?

Он откуда-то узнал её фамилию! Настю передёрнуло от страха и омерзения.

— Вы что, сюда чпокаться ходите? Гы-гы! Больше негде, да? Или задачки тут решаете? — не унимался Печа.

Его подельники подступали сзади, и Настя с Лёшей вынуждены были прижаться спинами к разноцветной стене.