Забудь обо мне (СИ)

Было бы глупо ждать, что он тут же предложит мне сесть и выпить, так что тянуть нет смысла. Тем более, что Заяц начинает громко сопеть мне куда-то между лопатками, прижимаясь так сильно, словно я — единственная опора в ее жизни.

— Вовка, я с твоей дочкой встречаюсь. И собираюсь на ней жениться.

Ну а хули тут рассусоливать?

— Пап, я…

— А ты помалкивай, когда мужчины разговаривают, — осаждает порыв дочери Таня.

— Это и мой мужчина тоже! — тут же рвется в бой Заяц.

Я чуть сильнее, чем нужно, сжимаю ее ладонь.

— Это вопрос решенный, Вовка. Просто…

— Просто ты, старый хер, решил потрахать мою дочь, — перебивает этот бывший вояка, который уже давно снял погоны, но от этого не забыл командирские замашки. — Миллер, ты вообще охуел?!

Заяц сопит громче.

Таня пытается напомнить мужу, что у него давление — и разговор на повышенных тонах все равно ничего не даст, но он отмахивается от ее хлопот и напирает на меня.

— И давно у тебя это с ней?

— Давно, — не вижу смысла юлить. — Извини, что не сразу пришел каяться — сам понимаешь, что к чему.

— Ты вообще что ли с ума сошел на старости лет?! — взрывает Вовка и тут же тянется за сигаретой. Еле подкуривает, потому что зажигалка буквально танцует в пальцах. — Она тебе в дочери годится…

— Пап, я уже взрослая и сама…

— Помолчи, Алиса! — прикрикивает Таня.

— Не закрывай мне рот! Я уже взрослая.

— Взрослая уводить чужого мужа?!

— Он — мой Бармаглот! Плевать, что был чьим-то мужем. Понятно?! Это моя жизнь и мои отношения, и…

Я на мгновение теряю контроль над ситуацией — и Заяц успевает выйти из тыла моей спины.

И Таня, входя в раж, отвешивает ей звонкую крепкую пощечину.

Такую сильную, что Алиса путается в ногах и не падает только потому, что я вовремя хватаю ее за плечо и подтягиваю к себе.

Цепляется за меня так сильно, что царапает даже сквозь плотную ткань толстовки.

— Я даже слышать ничего не хочу о вас, понятно?! — выдвигает ультиматум Таня. — Марк, тебе лучше вернуться к жене и перестать изображать Казанову. Возраст уже не тот. А ты все…

— Тань, со всем уважением — но это ни хрена не твое дело. Я тебе не мальчик, указывать и грозить пальцем. Алиску я забираю.

— Забираешь совсем-совсем? — доверчиво хнычет мой испуганный Заяц.

— Абсолютно со всеми твоими заебами.

И хрен куда-то отпущу.

Глава семьдесят пятая: Сумасшедшая

Я знала, что разговор с родителями легко не пройдет.

После всех маминых предупреждений, после того спектакля, который Мила устроила у нас на кухне.

После моих обещаний не лезть в чужую семью, которые я опрометчиво давала слишком часто и слишком честно.

С шестнадцатилетней разницей в возрасте.

Было бы странно, если бы родители с распростертыми объятиями встретили нашу с Бармаглотом «связь».

Так что мамина пощечина на моей щеке — это заслуженный «орден за сучность».

Даже если мне хочется плакать от обиды.

— Ты чем думал? — подступается папа, напирая на Миллера с тем самым выражением лица, которое я видела всего пару раз в жизни. И запомнила, как что-то гораздо страшнее бабайки под кроватью. — Миллер, блядь, тебе же на пятый десяток повернуло! Пятьдесят, блядь, лет!

— Я не уверен, что доживу, — иронично усмехается Бармаглот.

И на всякий случай задвигает меня себе за спину.

— Тогда какого хера?! — взрывается отец.

— Тебя это не касается, Вовка. Это наше с Алисой решение. Мы достаточно взрослые, чтобы обойтись без благословения и разрешения. Просто решили, что вы должны знать, потому что не собираемся прятаться.

Вообще-то ничего такого мы не решали.

Я просто спросила, все ли у нас теперь «по-взрослому» и не откажется ли он от своего обещания.

Ну и вот так мы оказались в доме моих родителей, посреди урагана их справедливого негодования.

— И как надолго все… это? — Мама делает неопределенный жест рукой. — Пока кому-то не надоест корчить верность? Или пока одна ветреная голова не поймет, что разницу в возрасте нельзя прикрыть фиговым листком?

Ветреная голова — это обо мне.

Даже обидно, что собственная мать, от которой я никогда ничего не скрывала — за исключением Бармаглота — не помнит, что в моей жизни никогда не было ровесников. Что всем моим мужикам было за тридцать. И что им было за тридцать именно потому что меня привлекала разница в возрасте и моральная зрелость, которой у ровесников просто не было.

Хотя, один морально не зрелый «за тридцать» у меня тоже был.

Я до боли сжимаю кулаки, потому что думать о нем в такой момент — это слишком даже для «ветреной головы».

— Мам, когда у Барм… — Я откашливаюсь. — Когда у Марка все закончится, мы собираемся пожениться. Извини, что все «вот это» у нас надолго и серьезно.

— Ушам своим не верю, — хватается за голову она.

— Было бы проще если бы мы просто трахались втихаря?! — несет меня. — Чтобы все было чинно и благородно, потому что нельзя уводить чужих мужей? Потому что вы с Милой подружки? Потому что ты не сможешь сказать, что твоя дочка выбрала идеального молодого человека, а сошлась со взрослым мужиком?