Забудь свое имя…

Сведения о «Барбароссе» были туманными, расплывчатыми, хотя и получили косвенное подтверждение от Эрнста Леммера — Агнесс, представителя Риббентропа в Швейцарии, с которым у Дорна была связь через Лонга. Дорн попросил Сисси узнать, если удастся, хоть какие-нибудь подробности у бывшего рейхсканцлера Вирта, доживавшего свой век в качестве политэмигранта и сгруппировавшего вокруг себя отставных германских политиков; Вирт и его коллеги нелегально переписывались с друзьями в третьем рейхе. Сисси пообещала попробовать, но вскоре с разочарованием сообщила, что экс-канцлер в основном занимается проблемами формирования будущего правительства, в котором отводит себе главную роль; такие мелочи, как планы Гитлера, Вирта не занимали.

Все-таки кое-что Сисси сумела выяснить, но не через экс-канцлера, а все у того же Тейлора, упорно отказывавшегося отвечать на вопрос, откуда и каким образом он получает информацию. «Я дал слово», — отрезал Тейлор и как воды в рот набрал.

Дорн встретился с ним в кафе, пожертвовав своими продуктовыми талонами, и за обедом, стоившим чуть ли не треть голубой месячной карточки, потребовал откровенности. Тейлор, сутулясь, молчал. Потом сказал:

— Не сердитесь, Виктор, это выше моих сил. Так уж я устроен: даю гарантии и не нарушаю их. Возможно, позже я познакомлю вас с моим человеком, если он согласится. А пока возьмите это…

Дома Дорн открыл оставленный Тейлором спичечный коробок. На дне лежала бумажка: 31 июля 1940 года Гитлер на совещании с членами ОКВ произнес слово «Барбаросса» вслух. «Германия… станет хозяином в Европе, включая Балканы. А для этого должна быть уничтожена Россия. Дата нападения предусмотрена на весну 1941 года».

Дезинформация или правда?.. Времени для колебаний не было. Дорн почти бегом через всю Женеву поспешил к Розе…

В тот вечер они воспользовались экстренным расписанием. У Розы затекла и вспухла от напряжения рука; в конце передачи ключ выскальзывал из пальцев. Центр ответил «квитанцией» и вышел из эфира.

…С некоторых пор Дорн обратил внимание на статьи некоего Р. А. Гермеса, изредка появлявшиеся на страницах швейцарских газет. Этот «сын Зевса» был загадочным образом осведомлен о том, что составляло тайное тайных Гитлера, ОКВ и нацистской партии. Кто скрывался под этим псевдонимом?.. Во всяком случае, ясно, что автор статей получает данные не по официальным каналам и, уж конечно, не от ведомства Иозефа Геббельса. Любопытнее всего было то, что разведка бригадного полковника Массона, Бюро ХА, обычно не допускавшая публикации материалов, компрометирующих Гитлера и его окружение, пропускала статьи Гермеса без купюр: ни разу не случалось, чтобы в них вместо строк или абзацев появилось «белое пятно». Не связан ли Гермес с ХА? Кто он — штатный работник или добровольный сотрудник?

Дорн знал, что у Тейлора с согласия Центра есть знакомства среди представителей ХА. Нельзя ли через него найти ход к Гермесу?

Поколебавшись, Дорн вызвал Тейлора на явку. Однако там его ждало разочарование. Тейлор, никогда не избегавший самых ответственных и сложных поручений, на сей раз категорически отклонил просьбу Феликса разузнать что-нибудь о Гермесе. Отказ ошеломил Дорна, породив догадку: а не был ли Гермес тем самым неведомым источником, от которого Тейлор получил копию речи Гитлера?

Эту догадку Феликс оставил при себе. Ей предстояло или подтвердиться, или быть опровергнутой в самом ближайшем будущем. Торопить события не следовало.

Ярд, Сисси и Лонг что ни день приносили печальные известия: Германия не собиралась соблюдать обязательства, вытекающие из пакта с СССР о ненападении. Немцы-курортники, отдыхавшие в Давосе, не скрывали своего отношения к пакту как к ширме… Отнимало у Дорна время и издательство, легальная деятельность которого медленно, но верно вела к банкротству. При открытии «Геомонда» предусматривалась его убыточность, но в Центре считали, что разумный дефицит удастся покрыть дотациями. Так и делалось, пока швейцарское правительство не запретило, принимать платежи в свободной валюте. Отныне единственным платежным средством стали швейцарские франки, а их-то как раз и не могли прислать! Центр предлагал Дорну другую валюту, советовал найти посредника для обмена. А время шло…

18 июня 1941 года Дорн был разбужен Тейлором.

Плохо причесанный, с лицом, потемневшим от бессонницы, Тейлор стоял у изголовья, не снимая макинтоша. Светило солнце, но пальцы Тейлора сжимали ручку большого черного зонта.

Говорил он тихо, словно через силу.

— Война… она начнется со дня на день…

Дорн, еще сонный, сел на постели.

— Что?

— Война, Виктор!

Тейлор протянул пачку тонких листков.

— Только не спрашивайте — откуда… Можете верить каждому слову из того, что прочтете. Клянусь, здесь все точно.

— Но что это?

— Данные о плане «Барбаросса».

Полчаса спустя Дорн был у Розы.