Забудь свое имя…

Единственный, кому была известна правда о Вильмерах, хотя и не вся, — Джим и пальцем не пошевелил, чтобы прийти Дорну на помощь. Больше того, он благодарил бога, что Дорн не догадывается о его осведомленности, и стремился скрыть ее, равно как и то, что о Вильмерах его информировал резидент «Интеллидженс сервис».

Это был трудный для Джима разговор, после которого он едва поборол искушение собрать чемоданы и, бросив все, бежать куда глаза глядят.

— Вильмеры — люди гестапо, — сказал резидент. — Не надо вздрагивать, Алекс, ибо то, что я скажу дальше, еще поразительнее. Вы должны постараться во что бы то ни стало переключить их на себя. Понимаете?

Джим потер лоб.

— Но это же… это равносильно гибели для меня!

— Не совсем. Дело ограничится кратковременным арестом, Алекс. Не делайте каменное лицо и поймите: ваша группа обречена. Вы слышали о Петерсе? Если нет, поясню: этот юноша ухаживает за одной из радисток. Помимо прочего, он осведомитель германского консульства и совсем недавно узнал кое-что об истинном лице своей подружки. Люди Массона наблюдают за ним, но он не дает повода для санкций. Но это не все. Один из ваших, взятый в Марселе, дал немцам показания о Женеве. Сведения точные — мы получили их прямо из Берлина. Вильмеры присланы сюда не ради вас и господина Дорна: немцам нужен тот, кто необходим и нам. И второй — Пакбо.

— Первый — это Люси?

— Вот именно, Алекс!

— Но при чем здесь мой арест?

— Вы — громоотвод. Простите за сравнение, но другого я не нашел. В глазах Вильмеров вам надо предстать в качестве руководителя. Они клюнут на это, и, когда достаточно скомпрометируют себя, БЮПО отправит их вместе с вами в тюрьму.

— Не понимаю…

— Вы расшифровали Люси? Нет? А Пакбо? Тоже нет?.. А господин Дорн знает их, но — убежден! — и не подумает передать их нам добровольно, пока мы не заставим его это сделать. Политическая ситуация меняется, Алекс, и правительство нажмет на Гизана, потребовав очистить Конфедерацию от красных агентов. Массон начнет с периферии, изолируя людей, подобных вам. Когда же господин Дорн останется один — с источниками, но без связи с Москвой, появимся мы и уладим сделку.

— Почему вы уверены, что Дорна возьмут последним?

— Он знает Люси, а тот — человек ХА. Нам слишком поздно удалось это установить.

Ярд встал. Прошелся по комнате. Покусывая губу, посмотрел на резидента. Англичанин сидел прямой как палка.

— Мне не импонирует ваше предложение.

— Тем хуже для вас, — был ответ.

9

Развязка наступила осенью.

Все лето и первые осенние месяцы группа действовала с полным напряжением сил. Дорн с одобрения Центра дал своим помощникам явку в Мадриде на случай бегства и предложил обеспечить нелегальный переход швейцарской границы, но желающих оставить работу не нашлось.

Ярд, преследуя собственные цели, избавил Дорна и Сисси от общения с Вильмерами. Ему удалось не без труда убедить товарищей, что если супруги — люди СД, то лучше будет спутать их карты, представившись в качестве руководителя: в крайнем случае Ярд, как британский подданный, мог воспользоваться защитой посольства.

Ярд был достаточно умен и ловок, чтобы Вильмеры не заподозрили его как подставное лицо. Время от времени он «проговаривался», подбрасывал им «материал», не оставлявший сомнения, что Лоренцу и Лауре повезло и они наткнулись на того, кто им нужен. Работали они грубо, и Джиму порой приходилось изо всех сил стараться не замечать допускавшихся супругами явных промахов.

В первую же декаду знакомства, когда Джим, приглашенный Вильмерами в гости, пил чай в гостиной в обществе Жоржа — Лоренца, Лаура (в быту — Иоганна) выпотрошила карманы его плаща в прихожей. Прощаясь, Джим обнаружил это и едва удержался от резкостей. Следом за тем обыску подвергся бумажник, предусмотрительно «забытый» Ярдом в куртке, которую он снял при следующем визите, ссылаясь на духоту. Внутренний карман куртки был заранее скреплен тонкой шелковинкой, оказавшейся порванной руками все той же Иоганны.

Оба случая стали известны резиденту «Интеллидженс сервис», но от Дорна Джим скрыл их, предвидя приказ прекратить встречи с Вильмерами и покинуть «засвеченную» квартиру.

В конце июля Лоренц и Лаура перебрались в Лозанну, поближе к жилищу Джима, где сняли маленькую двухэтажную виллу — комфортабельную и дорогую. Для эмигрантов, не располагающих средствами и затрудненных в передвижениях крутыми полицейскими правилами, этот шаг был, мягко говоря, неестественным, и Дорн забил тревогу. Джиму с трудом удалось успокоить его рассказом о наследстве, полученном Жоржем и Иоганной и депонированном загодя в Цюрихском банке.