Забвение

Она тяжело дышала, глаза были полны страха и волнения.

– Я попросила хостесс передать тебе, что меня подвезет Ви, – запинаясь, пробормотала я.

Конечно, сейчас, оглядываясь назад, я понимала, как это было безответственно с моей стороны. Но тогда, глядя на то, как они с Хэнком держатся за руки и смотрят друг на друга влюбленными глазами, я не могла думать ни о чем, кроме того, что мне срочно нужно убираться оттуда.

– Я звонила Ви! И она даже не понимала, о чем я говорю!

Конечно, она не понимала. Я же так и не позвонила ей. Гейб появился раньше, чем я смогла это сделать.

– Больше так не делай! – сказала мама. – Никогда больше так не делай!

Я заплакала, хотя знала, что это не поможет. Я ведь совсем не хотела пугать ее или заставлять рыскать по городу в поисках меня. Просто когда я увидела ее с Хэнком… я среагировала. И хотя мне очень хотелось верить, что Гейб исчез из моей жизни навсегда, слишком свежи еще были в моей памяти его слова «это еще не конец». Во что я вляпалась? Я думала о том, как все могло бы сложиться, если бы я не лезла на рожон и тихонько ушла из супермаркета, пока Гейб еще давал мне такую возможность.

Нет. Я все сделала правильно. Если бы я не вмешалась, у Би Джея не было шансов спастись.

– О, Нора!

Я позволила маме обхватить меня и прижать лицом к своей груди.

– Мы просто очень испугались, – проговорила она. – В следующий раз будем внимательнее друг к другу.

Пол в коридоре скрипнул, и я увидела Хэнка, прислонившегося к дверному косяку.

– Ты нас здорово напугала, юная леди, – он говорил спокойно и даже приветливо, но в глазах у него было что-то волчье, и у меня по спине побежали мурашки от его взгляда.

– Я не хочу, чтобы он оставался здесь, – шепнула я маме.

Даже при том, что я была уверена, что никаких реальных причин для моей галлюцинации не было, я не могла отделаться от подозрений. Перед глазами у меня стояла картина, как Хэнк сдергивает брезент с клетки. С точки зрения логики я понимала, что проецирую на него собственные страхи и тревоги, и все равно хотела, чтобы он ушел.

– Я перезвоню тебе, Хэнк, – негромко сказала мама. – Когда уложу Нору. Еще раз спасибо тебе за ужин. И прости за эту ложную тревогу.

Он махнул рукой:

– Не волнуйся, дорогая. Не забывай, что у меня тоже есть дочь – королева подростковой драмы. Хотя должен признать, что даже она не идет в сравнение с твоей дочерью.

И он хихикнул, как будто ему удалось удачно пошутить.

Я подождала, пока его шаги не стихли в конце коридора. Я не очень представляла себе, что именно могу рассказать маме, особенно после слов Джева о том, что на полицию рассчитывать не приходится. И боялась, что все, что расскажу, сразу же дойдет до ушей детектива Бассо. Но и просто молчать я не могла, уж слишком много всего произошло сегодня.

– Я встретила одного человека сегодня, – призналась я маме. – Уже когда ушла из ресторана. Я его не узнала, но он сказал, что мы знакомы. Вероятно, мы с ним встречались раньше, в течение этих пяти месяцев, но я не могу его вспомнить.

Он сжала меня крепче:

– Он сказал, как его зовут?

– Джев.

Она с облегчением выдохнула. Интересно почему? Что она ожидала услышать?

– Ты его знаешь? – спросила я.

Может, хотя бы мама сможет пролить свет на историю с Джевом.

– Нет. А он сказал, откуда тебя знает? Может быть, из школы? Или, может быть, по работе в «Энцо»?

Я работала в «Энцо»? Это была новость, и я уже собиралась задать недоуменный вопрос, как вдруг мама вперила в меня тревожный взгляд.

– Подожди-ка… как он был одет? – Она нетерпеливо взмахнула рукой: – Ну… как выглядела его одежда?

Я вопросительно подняла брови:

– Это имеет какое-то значение?

Она поднялась, потом прошлась к двери и обратно, но, видимо, поняв, что выглядит слишком встревоженной, взяла с моего туалетного столика флакон духов и преувеличенно внимательно стала его разглядывать.

– Ну, может, у него была униформа с каким-нибудь логотипом? Или, может быть, вся одежда у него была одного цвета? Например… черного?

Она явно к чему-то клонила, но к чему?

– Он был в джинсах и бело-синей толстовке.

Вокруг рта у нее образовались тревожные морщинки, которые свидетельствовали о том, что она напряженно размышляет.

– Ты что-то недоговариваешь, мам, – сказала я.

Теперь тревожные морщинки появились и у ее глаз.

– Что тебе известно? – настаивала я.

– Был один… парень, – начала она.

Я привстала на подушках:

– Что за парень?

Почему-то мне казалось, что она говорит именно о Джеве. И я надеялась, что она говорит именно о нем. Я хотела узнать о нем как можно больше. Я хотела узнать о нем все.