Забвение (ЛП)

Неосознанно я двигался, и следующее, что я понял, мы оказались на кровати, она сидела у меня на коленях. И когда она была рядом со мной на кровати, мое сердце проделывало сумасшедшие вещи в моей груди.

Кэт тяжело дышала.

— И все равно, это не изменит то, что я сделала. Все это остается моей виной.

Положив свою руку ей на живот, я передвинулся ближе к ней.

— Это не только твоя вина. А наша. Мы вместе застряли в этом. И что бы нас ни ожидало впереди, мы встретим это вместе.

— Вместе?

Я кивнул, расстегивая пуговицы ее кофты. Некоторые из них были застегнуты неправильно, и я рассмеялся. Только у Кэт правильное надевание одежды могло вызывать трудности и каким-то образом меня это еще и заводило.

— Если что-то и существует, то это мы.

Кэт подняла руки и помогла мне снять эту чертову штуку.

— И что «мы» означает в действительности?

— Ты и я. — Я наклонился, снимая ее сапоги. — И больше никого.

Ее щеки мгновенно вспыхнули, она стянула носки и легла на спину. Господи, на ней оставалось еще так много одежды.

— Мне, кажется, нравится, как это звучит.

— Кажется? — Черт. Я скользнул рукой по ее животу, а затем просунул руку под ее рубашку. Я укусил свою щеку изнутри. Незначительный ожог боли ничего не сделал. Мне очень нравилось, что ее кожа была словно атлас. — Мне недостаточно этого «кажется».

— Ладно. Мне действительно это нравится.

— Так же как и мне. — Я опустил голову, медленно ее целуя. — Держу пари, ты просто сходишь с ума от радости.

Ее губы изогнулись в улыбке напротив моих.

— Так и есть.

В груди разлилось тепло.

— Расскажи мне все, — попросил я в крошечном пространстве между нашими ртами.

Кончиками пальцев она скользнула по моей щеке, и казалось, она поняла, что я имел в виду, без уточняющих слов.

— Я не обжигала пальцы об плиту. Блейк… он учил меня, как управлять огнем — как создавать его.

Иисус.

— Синяки?

— Получила их во время тренировок, — прошептала она, когда ее ресницы опустились. — Не думаю, что он делал это специально. Не до нашей последней тренировки перед Рождеством. Я была слишком уставшей, чтобы тренироваться, так что он предложил мне перекусить где-нибудь. Это не казалось хорошей идеей с самого начала, потому что мы вышли из района действия бета-кварца.

Я перестал дышать.

— Ужин был напряженным, а потом он получил смс сообщение. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, как много всего было подстроено. — Она невесело рассмеялась. — По пути домой я почувствовала Арума. Блейк затормозил на обочине, заставил меня выйти из машины… и начать бороться с Арумом.

— Что?

Она даже не подняла глаз на меня.

— Я должна была драться с Арумом, и я это сделала. Я убила… я убила его, — продолжила она, ее голос был тихим. — Это было нелегко.

Прошло несколько мгновений, прежде чем я заговорил.

— Вот почему те синяки покрывали твою спину?

— Да. Я не сказала тебе правду, потому что знала… знала, что ты будешь преследовать его, и я волновалась не за него. Я волновалась за тебя, потому что уже тогда я знала, что что-то с ним не так. — Кэт вздрогнула, и я прижался губами к ее лбу. — Именно тогда я начала по-настоящему подозревать, что он не тот за кого себя выдает. Я не хотела, чтобы ты пошел за ним в случае, если он сотрудничает с МО или вроде того. — Ее голос задрожал. — Я должна была послушать тебя, Деймон. Должна была…

— Тише, — сказал я, целуя ее все еще влажные щеки, а потом нашел ее губы. Я нежно поцеловал ее, и она задрожала в моих руках уже по другой причине. — Я ревновал, — признался я.

— Что? — Ее губы скользнули по моим.

— Я…ревновал из-за того, сколько времени ты проводила с ним. Я ничего не понимал, когда он впервые появился. Я думал, что потеряю тебя.

— Нет, — прошептала она, гладя мою щеку. Ее рука дрожала. — С ним никогда не было так, как с тобой. Может быть… может быть, вначале я хотела с ним встречаться, но когда он меня поцеловал, я ничего не почувствовала. Ничего. Ничего похожего на те ощущения, что даришь мне ты, когда целуешь. — Ее рука скользнула в мои волосы. — Мы поцеловались лишь раз. Он пытался… поцеловать меня еще раз, но я остановила его.

Напряжение сковало мои мышцы.

— И он остановился?

— Да. Клянусь. Он остановился.

Облегчение было сладостным, и я соединил наши рты еще раз. В перерывах между поцелуями, что разрывали меня на кусочки, а потом вновь восстанавливали, я говорил ей то, в чем никогда никому не признавался. О том как я сходил с ума, когда услышал что Доусон мертв, и про надежду, что почувствовал узнав, что он возможно жив. Я рассказал ей о том, как сильно порой желал, чтобы мои родители были здесь и, как я иногда ненавидел то, что был единственным, кто должен был заботиться обо всем.

Все, что я чувствовал к ней, передавалось в каждом моем прикосновении. И с каждым хриплым, тихим стоном, что срывался с ее губ, я попадал в ее сети все еще больше.