Забыть и вспомнить

Над белой Обскою губой,
Почти по краю света,
Мы тундрой шли от буровой
В недальнюю Сабетту;

Шли Сами захотев тот путь

Ногами перемерить,
Чтоб ветра крепкого хлебнуть,
Чтоб оглядеть весь берег.

Поразомнёмся в самый раз!

Эгей! Вперёд, мужчины!
Мы шли - и обгоняли нас
Попутные машины.

И помнится –Любой шофёр

Сквозь куржавину-проседь,
Притормозив, Кричал в упор:
Не надо ли подбросить?..

Ну, спросит, Ну, чего, кажись!

Кажись, велико ль дело?!
Но становилась краше жизнь.
И что-то в стужу грело.

* * *

Снова взрывы на рынке во Владикавказе. Рынок. Базар. Город моего детства, город Орджоникидзе. Такой мирный город. Такое мирное детство. Такой мирный базар. Пряные запахи. Шумные восточные торговцы. И тихие, степенные, отличающиеся от всех стерильной чистотой немки. Они все в белоснежных фартуках. Они привозят из своей Колонки, поселения недалеко от города, свежайшие и чистейшие молочные продукты. Молоко в прохладных бидонах, круглые полнолуния сливочного масла на влажных вымытых листьях лопуха. Бабушка, не спеша, двигается по базару, деликатно принимает с деревянных ложек на пробу то творожок, то сметану… Я рядом, с кошелкой в руке. Потом мы идём вдоль мясных лавок, бабушка здоровается со знакомыми продавцами, и говорит им, - каждый раз одну и ту же фразу, показывая на меня:

- Это мой младшенький. - И, чуть помедлив, добавляет с чувством правды и гордости, отчего правда и гордость должны, видимо, выглядеть особенно убедительно. - Он некрасивый, но очень добрый.

* * *

…И вот я лежу впервые у моря. И на горизонте силуэт корабля. И видно, что это контуры парусника. Бригантины. Парусник идёт против солнца, поэтому и виден только контур. Идёт к берегу. Это были первые годы той короткой оттепели. Кто помнит их, помнит и бурный выплеск из небытия запретных прежде, или просто неведомых, имён и названий. Читающая молодость шалела от «Маленького принца» и млела от романтических названий «Бегущей по волнам» и «Алых парусов». Имена Сента де Экзюпери и Александра Грина звучали музыкой и паролем открытий. Их герои и мысли открывали нам новые черты, и в нас самих и в будущем. Особенно настраивали нас на возвышенный и благородный лад герои Грина. А когда вышел на экраны фильм, где бороздил море парусник с алыми парусами, и в старинном приморском городке жила девушка по имени Ассоль, - а это была юная Анастасия Вертинская, - в нас словно что-то перевернулось. Это нежное воздушное существо, после таких славных, но очень земных крепеньких идейных боевых производственных героинь, сломало одномерность наших представлений о красоте. О прекрасном. Помню почти смешной случай. Я сижу в парикмахерской и жду своей очереди. От салона меня отделяет прозрачная стенка из рифленого стекла. За стенкой – маникюрщица, молодая и гибкая, она склонилась в работе над столиком. Грани стекла, словно рефлекс, меняют облик девушки. Вот я чуть сдвинулся, и передо мной лицо Ассоли – нежное и красивое. У меня перехватило дыхание. Я наклонился вперед, и, словно растаял мираж, уже не могу с уверенностью сказать, что это то же лицо. Можно заглянуть в салон и…  Но я боюсь разочароваться. Поколебавшись, встаю и ухожу. Итак, я о береге моря. Корабль приближается, разворачивается парусами к берегу, и ослепительный яркий красный огонь вспыхивает над лазоревой водой: у парусов алый цвет. Это неправдоподобно. Но какой-то сумасшедший всё-таки осуществил наяву невообразимую идею - построил корабль под алыми парусами и теперь бороздит моря. Может быть, просто так, ради праздника жизни, а, может быть, в надежде найти реальную Ассоль. «Смотрите! Смотрите!» – начинаю орать я на весь берег. – «Смотрите! Алые паруса! Корабль с алыми парусами!» – я кричу и прыгаю, прыгаю и кричу. Берег усеян пляжным людом, народ загорает. Чтобы увидеть парусник, надо привстать, - море закрывают валуны. Кто-то приподнял голову, сонно повёл глазами, и снова уткнулся в надувной матрац. Остальные не пошевелились… Алые паруса проплыли мимо, уменьшились, и растаяли на горизонте.

* * *