Забыть и вспомнить

В пору моей работы на телевидении исполнял там дикторскую должность симпатичный молодой Борис К. Был он всеобщим любимцем, - из-за доброго спокойного характера, а ещё из-за модного в те годы зрительского увлечения кумирами нового вида искусства. На вид здоровый и бодрый, он, страдал сердечной болезнью. Не раз я замечал, как перед выходом в эфир, Борис украдкой глотал таблетки. Держался мужественно, на боли жаловался редко, больничным почти не пользовался. Но дело было серьезно, и, в конце концов, ему сделали операцию на сердце. Где-то далеко от нашего города, то ли в Москве или в Прибалтике, там были специалисты. Ему заменили больной участок сосуда на синтетический. Так говорили. Вскоре он вернулся и продолжал работать. То было время бодрых оптимистичных песенок. Одна из них, очень популярная, утверждала незыблемую веру в реальные чудеса. Были в ней такие слова:

Даже если будет сердце из нейлона,
Мы научим волноваться и его!

Однажды мы шли с работы вдвоем. Из распахнутых окон летела знакомая песня. Я спросил у Бори, полушутливо полусерьезно: сердце из нейлона… Оно, наверное, теперь не болит у вас. Борис помолчал, вздохнул, промокнул привычным шестом испарину на лбу и ответил: болит. Боря умер молодым. От сердечного приступа.

* * *

Отдыхаем с женой в профилактории. Северная глубинка, шахтёрский городок. Обслуга – вышколенная, простая, - из ближних деревень. Ходим на водные процедуры. Жена, чуть припоздав, спешит в кабинет. Санитарки провожают её взглядом: «анти-ресная женшина!»

- А хто муж ейный? – спрашивает одна.

Ответ шёпотом: «Который в кресле дожидается», - кивок мою сторону.

- А-аа! – и уважительно: - Грамотной мужик!

Близится зима, и корпус утепляют. Пожилая горничная никак не справится с фрамугой, опасно балансирует на стремянке. Поднимаюсь, сдвигаю стамеской паз и вгоняю раму. Горничная вздыхает облегченно, и выходит в коридор. Слышу разговор.

- Ну, как, изделала? – спрашивает подружка.

– Всё путём!… Жилец помог… - пауза. Уважительно: - Грамотной мужик!…

Перед выпиской попросили написать заметку в стенгазету. Как, мол, отдыхалось. В день отъезда, спускаясь с чемоданом, вижу в вестибюле народ у стенда, читают стенгазету, вслух. Мою заметку.

- А это кто написал?

- А этот, из второго этажа, ну, такой… - кто-то описывает меня.

- А-аа! – раздаётся уважительно. – Грамотной мужик!

* * *

Мы предаёмся воспоминаниям, чтобы обозначить своё место в прошлом и тем утвердиться в настоящем. А повезет, - и в будущем.

Это - иллюзия. Но вместо ещё ничего не придумали.

* * *

Всевышний, дав всему жизнь и имена, назвал евреев, племя, которое сделал избранным, - жестоковыйным. Как это перевести на русский, найти синоним? – Не склонившие головы? И в каком времени? В настоящем? – Не склоняющие головы? Или в будущем? – Те, которые не склонят. В истории народа можно найти примеры на все случаи. Спрягаем склонение (!): не склоняли, не склоняем, и не будем склонять! А, может быть, - склоняли, но больше не станем! Как раз, по времени - настоящему и будущему. Впрочем, речь о выях, - жестоковыйные. Не склонившие шеи. Вот и у Александра Сергеевича про то же:

«Перед сатрапом горделивым
Израил выи не склонил».

 Вл. Даль даёт объяснение: «Высокая выя, гордость; непреклонная, упорство. В одном давнем словаре сказано: «жестоковыйный» значит - «буйный, непокорный, своевольный».

* * *

Уголки памяти

ПЕСНЯ О РУБЕНЕ