Забыть о мести

Настойчивый звон привел его в кухню. При виде Хлои, скорчившейся на полу, Томас на мгновение застыл от ужаса. Таймер неожиданно умолк.

– Хлоя, – прошептал он, садясь рядом. Она пошевелилась, приподняла голову и расплылась в улыбке.

– Пекла торт и…

Томас с облегчением вздохнул и тут же пришел в ярость.

– Ты перепугала меня до смерти!

Томас, сыпля ругательствами, прижал ее к себе. Хлоя тут же уткнулась лицом в его шею, и Томас поежился. Она холодная как лед!

– Господи, да ты могла замерзнуть!

– Твоя вина, – промямлила Хлоя, прильнув к нему. – Ммм, как хорошо.

Она уселась к нему на колени. Юбка задралась непристойно высоко, обнажив смуглое стройное бедро.

– Как же я злилась на тебя. Но ты такой теплый, что сердиться не имеет смысла.

– Хлоя, – беспомощно начал Томас, с трудом отрывая взгляд от ее ног. Но это не помогло. В его объятиях было душистое, мягкое, восхитительно нежное существо, от которого исходило умопомрачительное благоухание. Сладкая мука, утонченная пытка. И с Томасом произошло что-то невероятное. Словно внутри начал таять и рушиться многовековой лед.

– Я тоже злился на тебя. И сейчас злюсь.

И чтобы доказать это, Томас разъяренно уставился на Хлою. Но та лишь хихикнула и теснее прижалась к нему.

– Так приятно ощущать тепло твоих рук, – вздохнула она. – Даже когда ты так свирепо хмуришься. У тебя надежные, сильные руки, Томас.

Господи, но как на нее сердиться, если он даже не в силах отстранить ее от себя?

– Что мне с тобой делать? – в отчаянии простонал Томас.

– Может, покрепче обнять? – с надеждой спросила она, потершись о его щеку своей и дыша на него шампанским.

– Не собираюсь…

Но тут же сжал ее еще сильнее – искушение было слишком велико. Сейчас, когда она была рядом, Томас даже под страхом смерти не мог объяснить, почему так упорно ей противится. Мысли о мести и разорении Хизер Глен вылетели из головы. Он попросту о них не помнил. Ее губы прикоснулись к его подбородку.

С ней так легко забыть обо всем. Но что же он делает? Разве можно вот так, не задумываясь о последствиях, отказаться от тщательно продуманных планов, детали которых оттачивал всю жизнь?

– Мне дурно, – объявила Хлоя, громко икнув.

– Неудивительно, – хмыкнул Томас, заметив пустую бутылку.

– В нос пузырьки попали! – Она совсем по-кроличьи подергала упомянутой частью лица, и Томас засмеялся. Хлоя изумленно уставилась на него.

– Оказывается, ты умеешь! – выдохнула она.

– Что именно?

– Умеешь смеяться! О, Томас, пожалуйста, еще раз.

И ему отчего-то действительно было весело. Небывалый случай. А разве прежде были у него поводы для смеха? Хлоя будила в нем радость жизни. Или, по крайней мере, старалась. И Томасу действительно захотелось расслабиться и громко захохотать.

Открытие оказалось настолько ошеломляющим, что он остолбенел и не моргая уставился на Хлою.

– Ну что ж, – лукаво улыбнулась она. – Пока достаточно и того, что именно я рассмешила тебя.

Она поерзала, поудобнее устраиваясь у него на коленях. Соблазнительный задик плотнее впечатался в его бедра.

Томас сжал зубы и втянул в себя воздух.

– Хлоя…

– Хочешь шампанского? – перебила она, поднимая бровь. – Правда, вряд ли ты в нем нуждаешься, но все же…

– Ты выпила всю бутылку, – хрипло напомнил Томас. Господи, ему бы не помешал стакан чего-нибудь покрепче этой шипучки! – И вообще, лучше бы тебе встать.

– Я бы могла сказать тебе то же самое, только ты уже встал! – ухмыльнулась Хлоя и покрепче вдавила попку в его вздыбленную плоть. – Верно?

– Хлоя…

– Да, – прошептала она, прижимаясь к нему. – Определенно встал.

– Прекрати! Тебе пора кое-что объяснить!

Хлоя смеясь обхватила его за шею.

– Никаких объяснений. Не сейчас. Перед глазами все кружится.

Положив голову на плечо Томаса, она неожиданно запела. Пение Хлои очень напоминало вопли мартовского кота. При этом ее жакет распахнулся, открыв кремовую шелковую блузку с пугающе огромным вырезом.

– Хлоя…

– Ты что, забыл все слова? Все время повторяешь: "Хлоя, Хлоя", – передразнила она и, откинув голову, возобновила свой чудовищный вой.

Томас заставил себя не шевелиться, хотя желание наклонить голову и припасть губами к этой стройной шее и ложбинке между грудями с каждой секундой росло. Самообладание, напомнил он себе, хотя жаждал лишь одного – навеки забыть о самообладании.

Хлоя, слегка подпрыгивая, продолжала петь, и с каждым толчком маленькие упругие груди тоже подскакивали, да еще едва ли не в дюйме от его рта.

Томас облизал пересохшие губы. Упругие ягодицы скользили по натянувшейся ширинке и сдерживаться становилось все труднее. Как же он хочет ее!

С пола тянуло холодом, и Томас поежился. Неожиданно в монотонное пение ворвался какой-то странный жужжащий звук. Томас недоуменно поднял брови, но тут же насторожился и потянул носом. Что-то горит.

– Что это?

– Ой! – всполошилась Хлоя и, подскочив, ударилась макушкой о его подбородок, так что у Томаса искры из глаз посыпались. Он тихо охнул. Хлоя взметнулась с пола, но тут же, потеряв равновесие, пошатнулась.

– Торт! Он испекся.