Забыть тебя невозможно (СИ)

— Им я точно не собирался апеллировать. Значит, нет?

— Нет.

— Ты серьезно?

— Более чем. Но можешь поучаствовать в тендере. Тебе понравится. Мы как раз делаем один проект, нужна свежая кровь и мозги. Пойдешь на общих началах.

— Что за тендер?

Отец кидает мне папку. Она скользит по столу прямо в руки.

Бегло читаю тест. А потом офигеваю от происходящего.

— Ты кроишь мое приложение?

— Ты его продал. Я могу делать с ним все что хочу. В сложившейся ситуации у тебя есть все шансы начать сотрудничать со мной как партнер. Можно сказать, я даю тебе фору перед остальными.

— Мое приложение, — глаза сами собой закатываются. — Понял.

Вытаскиваю из кармана ключи от машины. Внутри все кипит. Огонь злости затмевает разум. Хочется топнуть ногой, будто я до сих пор капризная пятилетка. Смысл не в том, каким козлом сейчас мой отец выглядит. Вовсе нет. Просто он кроит то, во что я вложил душу, даже не поставив меня в известность. Он же мог все рассказать, подключить к работе, потому что так будет эффективней, но вместо этого, блядь, тендер!

— Это твое, — кладу ключи от подаренной тачки на стол.

— Не горячись.

Впервые вижу в глазах отца тревогу. Он прищуривается, но, судя по всему, в таком же ахере. Как я сам.

— Я сам по себе теперь. На работу завтра не жди.

Поднимаюсь из-за стола.

— Учебу как оплачивать будешь? — летит уже в спину.

— Никак.

— Ты обещал мне…

— Что именно? Учиться в военном? Или там, куда ты меня сейчас перевел? Кстати, куда? В сложившейся ситуации времени у меня на это нет.

— Только попробуй выйти из моего кабинета.

Отец давит голосом. Но на меня это уже давно не действует. Поворачиваюсь к нему с улыбкой.

— Сергей Алексеевич, ты так не нервничай. Все хорошо будет.

— Тим!

Выхожу в приемную и, наверное, впервые в жизни вижу, что отец спешит за мной следом.

— Стоять, я сказал!

Секретарша от его ора щемится в угол, а потом ее как ветром из приемной сдувает.

— Что за детский сад ты устроил?

— Я? — резко поворачиваюсь. Впервые в жизни во мне столько злости, что я готов орать на него в ответ. Мы сейчас практически на равных. Оказывается, если внутри есть чувство свободы и нет зависимости от обязательств, диалог и правда можно строить по-другому. На своих условиях.

Раньше я о таком даже не думал. Слушался его во всем. А сегодня прямо-таки прорвало. Плотина в труху, и оба вот стоит обмокаем.

— Ты заигрался в бога, папа. Какого хера вообще? Это мое приложение. Мое.

— Ты его продал!

— А ты не посчитал нужным мне просто сказать, что хочешь что-то менять. Не сейчас, а просто дома, — взмахиваю рукой. — Это же так сложно, правда? Я не твоя тень, слышишь? Не твоя тень. Я могу сам. Мне не нужны твои деньги!

— Перестань орать.

Папа, к моему удивлению, в ответ даже голос больше не повышает. Говорит спокойно.

— Выдохни. Я тебя услышал. Хочешь работать сам по себе и забить на учебу, пожалуйста. Делай, как посчитаешь нужным, лезть я не буду. Помогать — тоже. Если из этого что-то выгорит, я буду очень рад. Если нет, ты всегда можешь вернуться в компанию, и это не будет поражением. Слышишь меня? Это не будет чем-то постыдным.

Он говорит с расстановкой, медленно. Интонациями не давит. А меня еще больше перетряхивает. Мозгами я понимаю, что он дает мне то, чего я хочу. Не упрекает и оставляет двери открытыми. Но почему-то это злит еще сильнее. Его понимание. Лучше бы наорал и сказал никогда тут больше не появляться. Потому как с каждой дальнейшей секундой я начинаю чувствовать себя тем еще дерьмом.

Выдыхаю.

Отец делает шаг в мою сторону, потом еще один и еще.

В какой-то момент подходит слишком близко, а потом обнимает. Меня перетряхивает, потому что я чувствую, как он дрожит. Мой непоколебимый и сильный отец дрожит.

— Ты никогда не был моей тенью, — отстраняется. Смотрит в глаза, а его ладонь все еще лежит на моем плече. — Все, что мое, твое. Так всегда было и будет. Это не порок, — уголки его губ заостряются в улыбке. — Мы твоя семья, и где, если не у нас, брать поддержку, м? Выдыхай, сын.

Папа тянется к карману брюк и вытаскивает ключи от тачки, которые я бросил ему на стол несколько минут назад.

— Что за детские выходки? Я думал, что переходный возраст мы уже проскочили. Хочешь работать сам, надо приходить и говорить: буду пробовать сам. Если понадобится совет, я всегда на связи.

Он снова улыбается, а потом возвращается в свой кабинет. Я же стою в приемной, как будто к полу приклеили. Сжимаю ключи от тачки в кулак. Штормит, а картинка перед глазами мутнеет.

Спускаюсь на парковку, пару минут стою напротив своей тачки и, не воспользовавшись сунутыми обратно ключами, заворачиваю в сторону метро.

Когда-то это было развлечением по пьяни. Шататься по метрополитену. Сейчас суровая реальность во время часа пика. Почти шесть, народа уже битком.

Вылезаю на «Парк культуры» и пишу Арине, что почти подъехал. Они тут с Катькой в рестике, недалеко. Пока иду по тротуару, звонит Аги. Как чувствует будто.

— Привет, мой хороший. Как твои дела? Занят?

— Аг, можно я на даче поживу? — спрашиваю сразу в лоб.

Агата на секунду замолкает. Неожиданная для нее просьба, явно.

— Конечно. Что-то случилось?