Забыть Веронику

Повинуясь ее чарующим интонациям, я небрежно положил флэшку на полку и упал в постель. Одну руку просунул Вере под голову, второй стал нежно поглаживать ее живот, не отрывая глаз от телеэкрана. Фильм был замечательным, я сразу же увлекся оригинальными поворотами сюжета, хотя они все были мне прекрасно известны. В момент, когда главный герой решил воспользоваться своей безнаказанностью и напал на вооруженных инкассаторов, мы с Верой синхронно рассмеялись. Услышав ее смех, я задрожал от волнения, потому что именно так смеялась та… другая, которую я много лет назад глупо потерял. Я резко сел на постели, и комната поплыла перед моими глазами. От экрана телевизора во все стороны посыпались звездчатые искорки, и каждое место, на которое они падали, тут же начинало стремительно преображаться. Через несколько секунд комнату было не узнать. Стены сжались, потолок опустился. Темно-зеленые обои сменились светло-коричневыми. Стеклопакеты на окнах превратились в обыкновенные деревянные рамы. С пола исчез ламинат, уступив место старому и потрепанному линолеуму. Бесследно улетучилась дорогая мебель, изготовленная по спецзаказу, и на ее месте возникли желтоватые шкафы из ДСП и кондовый письменный стол с лежащими на нем книжками и альбомами. А вместо карандашного портрета Маргариты, написанного три года назад каким-то флорентийским художником-любителем, на стене возникла знакомая мне с детства репродукция шишкинской картины «Утро в сосновом лесу», изображающая счастливое медвежье семейство.

— Ты это видишь? — озираясь по сторонам, спросил я громким шепотом.

— Ты про картину? Да, вижу. Кстати, я на прошлой неделе узнала от одной нашей преподавательницы, что у нее на самом деле два создателя. Мишек-то нарисовал вовсе не Шишкин, а Константин Савицкий, просто потом его подпись стерли, и автором картины стал считаться один Шишкин…

Я изумленно смотрел на нее. Нет, изумление мое вызвано было вовсе не словами Веры. Про медвежат и художника Константина Савицкого я знал и раньше, так что в данном вопросе она для меня ничего нового не открыла. Но голос!.. Она говорила голосом Вероники. И выглядеть она стала, как Вероника. Словно все последние дни носила маску, а вот сейчас ее сбросила.

Ошарашенный и недоумевающий, я сидел на своей кровати, которую много лет назад подарил одной знакомой небогатой семье. Помещение, в котором я находился, превратилось в ту самую комнату, в которой прошло мое детство и моя юность. А рядом со мной лежала и невинно улыбалась моя первая жена, такая же молодая, какой я ее запомнил…

— Это что, глюки? — пробормотал я. — Или я умер?

— Нет, Женечка, — мягко произнесла Вера-Вероника, успокаивающе поглаживая меня по колену. — Просто тебе удалось сделать то, о чем мечтали и мечтают миллионы людей по всему свету. Тебе удалось материализовать свои мысли, свои желания. Мысль, она ведь тоже силу имеет. У кого-то мысль слабая и хилая, такие могут хоть всю жизнь мечтать, но их мечты так и не визуализируются. А твоей мыслительной энергии, Женя, оказалось так много, что ты смог повернуть время вспять, смог воссоздать ту атмосферу, в которой раньше жил… Ты смог вернуть меня. Ты даже смог омолодить самого себя!..

— Что? Как это — омолодить?

— Ах да, в твоей комнате зеркала нет… А вставать тебе никак нельзя, иначе можно все это разрушить. Ведь за пределами этой комнаты — обычный мир, обычный две тысячи семнадцатый год… Ну да ничего. Пусть мои глаза станут для тебя зеркалом. Посмотри в них, полюбуйся на себя!

Я склонился над Верой-Вероникой, неловко коснувшись носом ее щеки, и взглянул в ее карие глаза. И увидел молодого курносого парня с гладко выбритым и слегка застенчивым лицом, таким родным и таким знакомым. Не в силах поверить в увиденное, я торопливо провел ладонью по своему подбородку. И убедился, что моя аккуратная борода бесследно исчезла. Да и лишние килограммы тоже слетели с моего тела, словно унесенные ветром пожухлые листья, и я чувствовал несказанную легкость и бодрость, как в молодые годы.

— Вот видишь, — прошептала девушка, обхватив меня руками за шею и притянув к себе. — Такая удача не каждому выпадает. Вот у меня такого никогда не было… А, ну хотя я же никого и не любила по-настоящему, пока тебя не встретила. А вот ты свою Веронику любил, и чувствовал свою вину перед ней, и часто вспоминал, и хотел ее вернуть. Ну вот, природа тебе и сделала щедрый подарок. Она вернулась. Она — это я. Только вот не знаю, сколько времени тебе отпущено. Может, час, а может, всего минута. Не будем терять драгоценные мгновения…

С неженской силой она перевернула меня на спину и уселась сверху. Я провел руками по ее бедрам, и меня захлестнула волна возбуждения, настолько сильного, какого я никогда не испытывал при близости с женщиной. Еще через пару секунд мы слились воедино и вошли в общий ритм. На сей раз Вера-Вероника вела себя шумно, совсем не так, как в наши предыдущие интимные встречи. Несмотря на сказочное блаженство, я все же почувствовал отголосок легкого беспокойства и еле слышно прошептал:

— Потише, Вероника… Вдруг маму разбудим…