Забыть Веронику

Сославшись на наспех выдуманные семейные проблемы, я договорился со своим начальством, что до трех часов дня меня на территории не будет. Сначала выполнил предыдущую просьбу Волкова, на которую у меня вчера не оказалось времени: позвонил в сто десятую квартиру и показал открывшей дверь женщине фотографии Юли. Она подтвердила, хотя и не очень уверенно, что именно эту девушку видела вместе с Маргаритой Симонович незадолго до смерти последней. Теперь уже можно было не сомневаться, что две бабы, одна помоложе, вторая постарше, вступили в конфликт из-за Андрея Бурковского, а вовсе не из-за доцента Симоновича.

Выйдя из подъезда, я первым делом написал Сергею короткое сообщение, уведомив его о результате своего визита к соседке. Потом сел в «тойоту» и покатил на восток. Мимо меня пронеслись леса, перелески и пустоши, и уже через час с небольшим я въехал в поселок Хрустальный. Нужный дом отыскал без труда. Обычная непрезентабельная пятиэтажка, не ремонтированная с советских времен. Я припарковался у подъезда и вдруг подумал: а что, если Вероникиной родственницы не окажется дома? Время-то рабочее. Где тогда ее искать?

Но опасения мои оказались напрасны. На мой звонок дверь открыла дородная женщина лет пятидесяти, с простоватым и неухоженным лицом. Опасливо покосилась на мои корочки, предложила пройти. То ли должность мою прочитать не успела, то ли ей просто не пришло в голову, что участковый мент не может проводить какое-либо расследование за сто километров от своего участка.

Квартирка была удручающе бедной. В далеком детстве я и сам жил примерно в таких условиях и мечтал вырваться из нищеты. Мечта сбылась, но подсознательный страх перед бедностью остался. Не люблю бывать в подобных хибарах.

Из смежной комнаты доносился писклявый детский голосок, зовущий бабушку. Хозяйка на секунду зашла туда, вполголоса сказала несколько слов, и ребенок замолчал. Женщина вышла, смущенно посмотрела на меня.

— Внука успокаивала… Так что вы хотели? Может, чаю вам налить?

— Спасибо, Надежда Матвеевна, не нужно. Я к вам по делу. Скажите, вы свою двоюродную сестру когда последний раз видели?

— Это которую? У меня их две.

— Веронику.

— Эээ, — протянула женщина. — О той я уж и думать перестала. И жива она или нет, понятия не имею.

— Так давно не виделись?

— Лет двадцать. Как она за границу уехала, так и не возвращалась.

— В какую страну уехала, не подскажете? — на всякий случай спросил я, хотя прекрасно знал ответ.

— Остров какой-то… Там море и тепло. То ли Кипр, то ли Крит, для меня это как одно и то же. Но пальмы там растут, это точно, и море есть. Мне ее мать, тетка моя, фотокарточки показывала, которые Вероничка присылала.

— А, то есть со своими родителями она связь поддерживала?

— Первые годы — да. А потом все реже и реже. А со мной ни разу не созвонилась. Зазналась Вероничка… Зачем мы ей? Она на своем острове, в тепле, при деньгах. А мы-то кто для нее?

— Откуда знаете, что она при деньгах?

— Ну а как же, с голой задницей в загранку не поедешь. Да и не одна она туда усвистала. Мужика себе нашла, бизнесмена. В девяностые все бизнесменами заделались как по команде. Бабки делали, о стране не думали…

— Значит, она повторно замуж вышла?

— Да, вышла, только не у нас, а там, по ихним законам. Примерно через год после переезда. Я на фотокарточках их свадьбу видела. Платье такое — умереть можно, как у королевы британской… Я так думаю, что она со свадьбой тянула именно ради платья. Чтобы в него влезть и выглядеть хорошо.

— А что, она такой полной была?

— Нет, худой. Не знаю уж, откуда она такая взялась в нашей семье, у нас вроде всегда все в теле были. А она — как тростинка. А вот пока ребенка вынашивала, вес набрала, килограмм под девяносто стала весить. А там, на своем Кипре-Крите, жир сбросила, опять в тростиночку превратилась…

— Подождите, Надежда Матвеевна, я вас верно понял: Вероника уехала из России уже с ребенком?

— Да. Сейчас вам точно скажу, — хозяйка наморщила лоб, пошевелила губами. — В мае девяносто шестого она родила. А уехала в марте девяносто седьмого. Снег лежал, помню…

Я призадумался. Симонович говорил, что с Вероникой он развелся в октябре девяносто пятого. Выходит, в тот момент она уже была беременной, так, что ли?

— И кто же отец ребенка? — поинтересовался я.

— Так муж ее первый, Женька, кто же еще, — развела руками женщина. — Я вообще не поняла тогда, что у них произошло. Это ж какой дурой надо быть, чтобы от мужа уйти, зная, что родишь скоро… А она ведь должна была знать. На третьем-то месяце…

— То есть получается, что она развелась с Евгением, потом встретила другого мужчину, родила ребенка, а на следующий год уехала за рубеж?

— Ну, вот так и получается. Эх, повезло девке. Редко бывает, что мужик бабу принимает с чужим дитем на руках. Мужикам свои-то дети не всегда нужны, а тут чужая…

— Значит, дочь?..

— Да. Девочку она родила. Вот если подождете пять минуток, я вам фотографии покажу, там вся их семья…