Забыть всё

Входная дверь была заперта — значит, можно предположить, что Карли ушла из дома по своей воле. У Джейн были ключи от всех домов, принадлежавших центру. Неожиданные проверки — еще одно условие договора. Она вошла в дом и осмотрелась, стараясь ни к чему не прикасаться.

Кровать была застелена. Ванная блестела. В кухне тоже чисто.

Джейн вышла через заднюю дверь в небольшой огороженный заборчиком дворик. Траву давно не подстригали. На цементном полу ютились железный столик и два стула. Огромная герань, которую Джейн принесла из собственного сада и посадила в горшок, стояла на столе — отличный подарок на новоселье, который так понравился Карли.

Садоводство было частью терапии. Оно успокаивало, закрепляя положительный результат. Выращивание цветов — это своеобразная метафора жизни этих женщин. Они должны заботиться о себе, удовлетворять свои потребности, чтобы реализовать заложенный в них потенциал.

Распустившиеся бутоны герани были яркого радостно-красного цвета, но само растение требовало обрезки, а листья пожухли и начали закручиваться. Почва оказалась сухой и твердой. Цветок не поливали несколько дней.

Вопреки своей привычке ничего не трогать в чужом доме, Джейн взяла лейку со стола, подошла к крану, который был прикреплен к стене дома неподалеку от сарая для садового инвентаря.

Голова кружилась. Снова и снова слышала она голос своей ассистентки: «Произошло убийство…»

Когда она открыла кран, позади нее послышалось низкое гортанное рычание.

Предупреждающий рык. Джейн медленно обернулась к сараю. Дверь была распахнута настежь.

— Петаль? — спросила она. — Это ты?

Ответом был еще один низкий гортанный рык.

— Петаль?

Она сделала шаг к сараю, пытаясь заглянуть внутрь. В темноту проникал только тоненький лучик солнца. На полу в маленьком пятнышке света она увидела белую лапу, а потом — кончик темного носа.

— Петаль? Это я, тетушка Джейн. Все хорошо. Возьми печенье, дорогая. Ну, иди же.

Мало-помалу собака показалась целиком. Она выползла к Джейн на животе. «Жалкая» — вот как можно было сказать о ней.

«Произошло убийство…»

Джейн нагнулась и бросила собаке печенье из кармана своей джинсовой рубашки, которую надевала для работы в саду.

— Ну давай же, милая, — прошептала она, и слезы навернулись ей на глаза.

Карли никогда не бросила бы Петаль. Если бы наметилось какое-то семейное дело, она бы обязательно попросила Джейн присмотреть за собакой. Даже если бы она отправилась, куда не следует, она бы шепнула кому-нибудь приглядеть за Петаль.

Из всех собак в приюте Карли выбрала худую забитую самку питбуля, утверждая, что они поймут друг друга. Петаль подобралась ближе, заскулив.

Она казалась худее, чем когда Джейн видела ее в последний раз, на теле были видны глубокие царапины, словно она жила где придется или подралась. Не имея возможности попасть в дом, она не могла забраться на свою подстилку и подобраться к своей розовой миске с едой; за ней никто не ухаживал.

Собака наконец осторожно, вытянув шею, едва коснулась печенья кончиком языка. Две слезы упали из глаз Джейн и покатились по щекам.

«Произошло убийство…»

Глава тринадцатая

— Мамаша — это что-то, — сказал Мендес, когда учительница вернулась в конференц-зал. — Больная на всю голову, да?

Энн нахмурилась, глядя на дверь.

— Есть немного. Когда я вчера привезла Томми домой, она стала переживать, что он пропустил урок фортепиано.

— «А что подумают соседи?» — не унимался Мендес. — Он же упал на труп!

— Что подумают соседи, если узнают, что она пичкает его лекарствами, чтобы усыпить?

— Лекарство от аллергии — это еще ничего, — сказал Мендес. — Когда я работал в Бейкерсфилде, то видел там мамаш, которые накачивали своих детишек алкоголем и давали им курить крэк.

— Это ужасно.

— Миссис Крейн на их фоне просто «Мать года».

Энн Наварре закатила глаза, отворачиваясь от него и направляясь к окну.

— У нее, наверное, и так уже вся стена увешана табличками: «Риелтор года», «Волонтер года», «Бизнесмен года».

— Имидж — всё, — подытожил Мендес.

Он был рад видеть, что девушка ладит с детьми и детям с ней хорошо. Ведь ей они могли рассказать что-то такое, чего не могли бы сказать ему или родителям. Если им вообще было что сказать.

Питер Крейн, наверное, был прав, предположив, что убийца давно ушел, когда дети наткнулись на труп. С другой стороны, Винс Леоне, один из преподавателей в Национальной академии и основателей криминального профилирования в Бюро, рассказывал об убийцах, которые возвращались на место преступления затем, чтобы вновь пережить те же чувства, или понаблюдать за работой полицейских.

Некоторых из них распирает от самолюбия, когда они смотрят на копов и думают, что превзошли этих олухов, которые силятся понять, как они это сделали. Больные ублюдки.

— Расскажите мне о Томми.

— Томми? — Энн Наварре повернулась спиной к окнам, оперлась о низкий офисный шкаф и скрестила руки на груди. — Очень умный, добросовестный, тихий, милый.

— Вы ему нравитесь.

Она сделала удивленное лицо и покачала головой.

— Еще как, — настаивал Мендес. — Он почти все время смотрел только на вас.